YIPPIE! ("УЙ-ЙА-А-А!"), ИЛИ МУДРЕЦ НАЦИИ ВУДСТОКА Версия для печати
20.10.2007

YIPPIE!

("УЙ-ЙА-А-А!"),

или

МУДРЕЦ НАЦИИ ВУДСТОКА

(ЧАСТЬ I)

«KIDS SHOULD Kill THEIR PARENTS* (ЭББИ Х0ФФМАН)

ПАПЕ И МАМЕ С ЛЮБОВЬЮ
 

Автор: Николай Сосновскии

1960s.ru - Abbie Hoffman

 

      Как сетует летописец йиппи Дэйвид Льюис Стайн, детали описанных ниже событий разнятся до полного несовпадения: "по большей части участники находились в состоянии обдолбанном, задвинутом, восторженном, упыхавшись, обширявшись, обторчавшись, в ума те, в улете, в отрубе, в отпаде, творили историю играючи или просто тащились по кайфу". Тем более, что "йиппи, в конце концов, всегда сознательно стремились стать мифом".11 Поэтому скрупулезно восстановить историческую правду не представляется возможным, да и что есть истина, как говорил один не совсем положительный персонаж. И уж если находившийся в центре событий Стайн по горячим слезам не может точно рас¬сказать, как было дело, а главные пер¬сонажи в разные годы вспоминали одни и те же эпизоды совершенно по-разному и намеренно не то, чтобы привирали, а плутовато мистифицировали слушателей, то какой уж спрос с меня, для которого все это с детства было героическим эпосом, священным преданием, передаваемым лживыми устами журналистов-между¬народников и ученых-антиамериканистов. Так даже лучше: историю надо творить сгоряча. Все перемены к лучшему чело¬вечество совершало впопыхах, а выно¬шенные годами благодеяния, готовившиеся тщательно, как паук плетет свою сеть, оборачивались тошнотворной тягомо¬тиной и душегубством. Революция должна быть веселой или же ее не надо вовсе, -вот и все, что следует из этой истории о йиппи.

       Эбби Хоффман умер 12 апреля 1989 года. Не стало веселого и талантливого смутьяна, тридцать лет баламутившего Америку. Лет через сто Эбби наверняка причислят к отцам нации, а может даже поместят его портрет на какой-нибудь купюре не очень крупного номинала - тем более, что любимой забавой озорника было раз¬брасывать или уничтожать денежные знаки. По заслугам и честь - тем более, что на облик се¬годняшней Америки Эбби Хоффман повлиял не меньше Томаса Джефферсона или Бенджамина Франклина. Джерри был духовным вождем и вдохновителем великого ценностного сдвига, скорректировавшего перекос западной цивилизации в сторону технократических ценностей индустри¬альной эпохи, вернувшего американской культуре че¬ловеческое измерение. Сам Хоффман назвал этот культурный переворот Второй Американской ре¬волюцией, а себя - "revolutionary artist". Он был воплощением духа Шестидесятых. Норман Мейлер писал о Хоффмане: "Даже внешне Эбби был самым невообразимым человеком, из всех, кого я когда-либо встречал". Трудно найти людей, так непринужденно совмещавших стеб и пафос, клоунаду и героизм, виртуозность безответственных слов и театральный блеск поступков. Мало того: пережив Революцию Цветов почти на двадцать лет, Эбби сумел остаться олицетворением ее духа - пожалуй, единственный из всей плеяды, кто пережил рубеж семидесятых. Бог ему судья - иногда Эбби фиглярствовал опасно и двусмысленно: пугливому филистеру он вполне мог показаться рафинированной копией Чарльза Мэнсона. Возможно, им с Сергеем Курехиным было одиноко друг без друга...
       Если не сопрягать несовместимое, то жизнь так и останется бессвязной. Эбби любил сводить воедино несоразмерные понятия. В 1968 он требовал: „Упразднить платные туалеты! Вот цель реВолюциа - бессмертие для Всех Живущих и бесплатные туалеты!"
       Шестидесятые несли ощущение вечной юности - сладкую и обманчивую отраву. Впервые за тысячелетия ребячливость, непосредственность и открытость миру воспринимались как последняя мудрость, а умудренность битых жизнью тертых папиков - как заскорузлая дремучая глупость. Отсюда один из многих самообманов карнавального поколения: заочная любовь к остервенелым сворам хунвейбинов и цзяофаней. "Все идеи, что были у

«Конечно, мы БЫЛИ молоды. Мы БЫЛИ невежественны. Мы БЫЛИ смешны. Мы БЫЛИ нахальными и дерзкими. Мы БЫЛИ глупыми. Мы ссорились между СОБОЙ.
Но мы БЫЛИ лравы»


(ЭББИ Хоффман)

1960s.ru - Abbie Hoffman

меня и моих гуру, - говорил пятидесятилетний Хоффман, - мы имели уже в 17 лет, а затем лишь развивали их". Двадцать лет спустя после Лета любви сын скажет Хоффману: "Папа, ты такой чудаковатый романтик". Мы были единственным поколением, так и не ставшим похожими на родителей. Может, это и не самая лучшая черта -оставаться до лысин и седин все в том же состоянии радужных надежд и с тем же набором нехитрых идей в головах. Но иначе было не выжить, когда времена изменились. Читая лекции студентам, я ощущал себя вечным подростком, валяющим дурака перед трезвыми, крепко стоящими на ногах, вечными старичками. Что-то исчезло из этого мира навсегда: "Когда слушаешь сегодняшнюю музыку, то чувствуешь, что за ней - не Некто с цветами в руках, а ощущение, что весь этот мир остое...нил до тошноты, и что все безнадежно".4 "Мы знали, -говорил Эбби перед студентами в 1987, - что каждый день несет что-то новое, небывалое, и что все в этом мире зависит от нас. Ваше видение мира, возможно, более реалистично. Но ощущение фатализма и невозможности влиять на события - само¬убийственны. Если новое поколение сможет дать миру что-то свое - это будет открытие, как бороться за изменение общества без надежды победить".5 Наигравшись в веселые жмурки Шестидесятых, мир вернулся к формуле Мартина Хайдеггера: мудрость в том, чтобы жить в этом мире, трезво осознавая, что он абсурден и жесток - и все-таки иметь мужество прожить эту жизнь. Слава Богу, от нас требовалась дурашливость, беззаботность, вера в невероятное - но мужеству мы так и не научились. И все-таки: "Америка после Вьетнама уже не та, что была после Второй мировой. Страна стала терпимее во всех отношениях...Контркультура вошла в быт, и сегодня хиппи носят строгие шляпы", - писал Хоффман о Великом культурном сдвиге.6 "Легкость, с которой большое общество проглотило и переварило культуру хиппи, я воспринимаю как поражение. Длинные волосы, курение травки, экстравагантные прикиды давно перестали кого-нибудь шокировать. Непосредственность подпольной прессы была усвоена журналом "Роллинг стоун" (Эбби вообще считал, что в истории контркультуры этот журнал и его создатель Бенедикт Арнольд сыграли зловещую роль. -Н.С.), а хипповый капитализм высосал из хиппи всю оригинальность".7 Писал Эбби и прямо противоположное, что Революция цветов изменила американское общество до неузнаваемости - такая непоследовательность говорит лишь о том, что дело запутано и неоднозначно: в общем, жизнь. Даже любимое детище Хоффмана - "guerrilla theater" -стало от повторений вызывать в нем досаду и скуку. Когда-то Эбби был арестован в Чикаго за написанное на лбу слово fuck. Через год, прилетев в Сиэтл, он был удручен встречей: в аэропорту своего кумира ждали три десятка восторженных подростков, все как один со словом fuck на глупых прыщавых лбах. Контркультура становится формой конформизма: кто там еще такой ретроград, что не любит травку? Как сокрушался Эбби, даже матерная брань к 71-му году потеряла свою шокирующую силу. Общество, в котором слово fuck дозволено цензурой, несокрушимо: его невозможно не только потрясти, но даже обматерить.
       В фильме "The Big Fix", снятом, когда Хоффман скрывался в подполье, Голливуд подленько оболгал пропавшего из виду Эбби: по сюжету друзья разыскивают беглеца, но находят не скитальца-конспиратора, а живущего под чужим именем и ворочающего миллионами босса из рекламного агентства. Фильм, однако, правдив: в 80-е Джерри Рубин получил приличную должность на Уолл-Стрите, да и многие из потрясавших устои стали столпами общества. Обществу, пожалуй, это пошло на пользу, хотя романтический ореол поколения и потускнел. Мало того - затейливым образом дух хиппи породил там же в Калифорнии, в Силиконовой долине субкультуру трудоголиков йаппи. Без культурного сдвига Шестидесятых, без ощущения, что работа должна быть в радость - или ну ее к черту, без жизнелюбия и радостного мироощущения тех лет протестантская этика Америки не смогла бы породить йаппи.


Последнее обновление ( 19.10.2008 )
 
 | 
Рейтинг@Mail.ru