YIPPIE!
("УЙ-ЙА-А-А!"),
или
МУДРЕЦ НАЦИИ ВУДСТОКА
(ЧАСТЬ I)
«KIDS SHOULD Kill THEIR PARENTS* (ЭББИ Х0ФФМАН)
ПАПЕ И МАМЕ С ЛЮБОВЬЮ
Автор: Николай Сосновскии
Как сетует летописец йиппи Дэйвид Льюис Стайн, детали описанных ниже событий разнятся до полного несовпадения: "по большей части участники находились в состоянии обдолбанном, задвинутом, восторженном, упыхавшись, обширявшись, обторчавшись, в ума те, в улете, в отрубе, в отпаде, творили историю играючи или просто тащились по кайфу". Тем более, что "йиппи, в конце концов, всегда сознательно стремились стать мифом".11 Поэтому скрупулезно восстановить историческую правду не представляется возможным, да и что есть истина, как говорил один не совсем положительный персонаж. И уж если находившийся в центре событий Стайн по горячим слезам не может точно рас¬сказать, как было дело, а главные пер¬сонажи в разные годы вспоминали одни и те же эпизоды совершенно по-разному и намеренно не то, чтобы привирали, а плутовато мистифицировали слушателей, то какой уж спрос с меня, для которого все это с детства было героическим эпосом, священным преданием, передаваемым лживыми устами журналистов-между¬народников и ученых-антиамериканистов. Так даже лучше: историю надо творить сгоряча. Все перемены к лучшему чело¬вечество совершало впопыхах, а выно¬шенные годами благодеяния, готовившиеся тщательно, как паук плетет свою сеть, оборачивались тошнотворной тягомо¬тиной и душегубством. Революция должна быть веселой или же ее не надо вовсе, -вот и все, что следует из этой истории о йиппи.
Эбби Хоффман умер 12 апреля 1989 года. Не стало веселого и талантливого смутьяна, тридцать лет баламутившего Америку. Лет через сто Эбби наверняка причислят к отцам нации, а может даже поместят его портрет на какой-нибудь купюре не очень крупного номинала - тем более, что любимой забавой озорника было раз¬брасывать или уничтожать денежные знаки. По заслугам и честь - тем более, что на облик се¬годняшней Америки Эбби Хоффман повлиял не меньше Томаса Джефферсона или Бенджамина Франклина. Джерри был духовным вождем и вдохновителем великого ценностного сдвига, скорректировавшего перекос западной цивилизации в сторону технократических ценностей индустри¬альной эпохи, вернувшего американской культуре че¬ловеческое измерение. Сам Хоффман назвал этот культурный переворот Второй Американской ре¬волюцией, а себя - "revolutionary artist". Он был воплощением духа Шестидесятых. Норман Мейлер писал о Хоффмане: "Даже внешне Эбби был самым невообразимым человеком, из всех, кого я когда-либо встречал". Трудно найти людей, так непринужденно совмещавших стеб и пафос, клоунаду и героизм, виртуозность безответственных слов и театральный блеск поступков. Мало того: пережив Революцию Цветов почти на двадцать лет, Эбби сумел остаться олицетворением ее духа - пожалуй, единственный из всей плеяды, кто пережил рубеж семидесятых. Бог ему судья - иногда Эбби фиглярствовал опасно и двусмысленно: пугливому филистеру он вполне мог показаться рафинированной копией Чарльза Мэнсона. Возможно, им с Сергеем Курехиным было одиноко друг без друга...
Если не сопрягать несовместимое, то жизнь так и останется бессвязной. Эбби любил сводить воедино несоразмерные понятия. В 1968 он требовал: „Упразднить платные туалеты! Вот цель реВолюциа - бессмертие для Всех Живущих и бесплатные туалеты!"
Шестидесятые несли ощущение вечной юности - сладкую и обманчивую отраву. Впервые за тысячелетия ребячливость, непосредственность и открытость миру воспринимались как последняя мудрость, а умудренность битых жизнью тертых папиков - как заскорузлая дремучая глупость. Отсюда один из многих самообманов карнавального поколения: заочная любовь к остервенелым сворам хунвейбинов и цзяофаней. "Все идеи, что были у
«Конечно, мы БЫЛИ молоды. Мы БЫЛИ невежественны. Мы БЫЛИ смешны. Мы БЫЛИ нахальными и дерзкими. Мы БЫЛИ глупыми. Мы ссорились между СОБОЙ.
Но мы БЫЛИ лравы»
(ЭББИ Хоффман)
меня и моих гуру, - говорил пятидесятилетний Хоффман, - мы имели уже в 17 лет, а затем лишь развивали их". Двадцать лет спустя после Лета любви сын скажет Хоффману: "Папа, ты такой чудаковатый романтик". Мы были единственным поколением, так и не ставшим похожими на родителей. Может, это и не самая лучшая черта -оставаться до лысин и седин все в том же состоянии радужных надежд и с тем же набором нехитрых идей в головах. Но иначе было не выжить, когда времена изменились. Читая лекции студентам, я ощущал себя вечным подростком, валяющим дурака перед трезвыми, крепко стоящими на ногах, вечными старичками. Что-то исчезло из этого мира навсегда: "Когда слушаешь сегодняшнюю музыку, то чувствуешь, что за ней - не Некто с цветами в руках, а ощущение, что весь этот мир остое...нил до тошноты, и что все безнадежно".4 "Мы знали, -говорил Эбби перед студентами в 1987, - что каждый день несет что-то новое, небывалое, и что все в этом мире зависит от нас. Ваше видение мира, возможно, более реалистично. Но ощущение фатализма и невозможности влиять на события - само¬убийственны. Если новое поколение сможет дать миру что-то свое - это будет открытие, как бороться за изменение общества без надежды победить".5 Наигравшись в веселые жмурки Шестидесятых, мир вернулся к формуле Мартина Хайдеггера: мудрость в том, чтобы жить в этом мире, трезво осознавая, что он абсурден и жесток - и все-таки иметь мужество прожить эту жизнь. Слава Богу, от нас требовалась дурашливость, беззаботность, вера в невероятное - но мужеству мы так и не научились. И все-таки: "Америка после Вьетнама уже не та, что была после Второй мировой. Страна стала терпимее во всех отношениях...Контркультура вошла в быт, и сегодня хиппи носят строгие шляпы", - писал Хоффман о Великом культурном сдвиге.6 "Легкость, с которой большое общество проглотило и переварило культуру хиппи, я воспринимаю как поражение. Длинные волосы, курение травки, экстравагантные прикиды давно перестали кого-нибудь шокировать. Непосредственность подпольной прессы была усвоена журналом "Роллинг стоун" (Эбби вообще считал, что в истории контркультуры этот журнал и его создатель Бенедикт Арнольд сыграли зловещую роль. -Н.С.), а хипповый капитализм высосал из хиппи всю оригинальность".7 Писал Эбби и прямо противоположное, что Революция цветов изменила американское общество до неузнаваемости - такая непоследовательность говорит лишь о том, что дело запутано и неоднозначно: в общем, жизнь. Даже любимое детище Хоффмана - "guerrilla theater" -стало от повторений вызывать в нем досаду и скуку. Когда-то Эбби был арестован в Чикаго за написанное на лбу слово fuck. Через год, прилетев в Сиэтл, он был удручен встречей: в аэропорту своего кумира ждали три десятка восторженных подростков, все как один со словом fuck на глупых прыщавых лбах. Контркультура становится формой конформизма: кто там еще такой ретроград, что не любит травку? Как сокрушался Эбби, даже матерная брань к 71-му году потеряла свою шокирующую силу. Общество, в котором слово fuck дозволено цензурой, несокрушимо: его невозможно не только потрясти, но даже обматерить.
В фильме "The Big Fix", снятом, когда Хоффман скрывался в подполье, Голливуд подленько оболгал пропавшего из виду Эбби: по сюжету друзья разыскивают беглеца, но находят не скитальца-конспиратора, а живущего под чужим именем и ворочающего миллионами босса из рекламного агентства. Фильм, однако, правдив: в 80-е Джерри Рубин получил приличную должность на Уолл-Стрите, да и многие из потрясавших устои стали столпами общества. Обществу, пожалуй, это пошло на пользу, хотя романтический ореол поколения и потускнел. Мало того - затейливым образом дух хиппи породил там же в Калифорнии, в Силиконовой долине субкультуру трудоголиков йаппи. Без культурного сдвига Шестидесятых, без ощущения, что работа должна быть в радость - или ну ее к черту, без жизнелюбия и радостного мироощущения тех лет протестантская этика Америки не смогла бы породить йаппи.
Но сам Эбби так и остался смутьяном до старости. Он мотался по университетам, выступая перед студентами по 60 раз за год, подбивая их протестовать против всего на свете: вербовки в ЦРУ, военно-промышленного комплекса, внешней политики, загрязнения окружающей среды - в конце концов, все опять же на благо Америки. Он вновь и вновь судился по обвинению в нарушении порядка. В 87-м году после ареста зачинщиков забастовки в
Иногда самый веский довод
в интеллектуальном слоре -
сказать: "Fuck you!"
(ЭББИ Хоффман)
Массачусетсом университете в полицейском "воронке" дедушка Эбби предложил студентам спеть "песни свободы" - и что за облом!. Выяснилось, что все знают только одно: песенки из мюзикла "Hair". -"Какую дрянь вы поете: это же бродвейское шоу. Это же фуфло, подделка, они там все выступали в искусственных париках!". - "Эбби, ты о чем, это же просто фильм, классный фильм". "Это было грустно,-сокрушался Эбби, - надо иметь собственные песни, а у них их не было".8 А фильм-то и правда хороший. Но зеркала всегда врут - или это кажется? Ведь мы¬то знаем, что они отражают поверхностно. Эбби открещивался от собственной тени - а наглая прилипчивая тень издевалась над ним. В конце 70-х в Центральном парке Нью-Йорка, где Эбби проводил когда-то многотысячные хипповые хэппенинги, он набрел на живой шестьдесят седьмой: волосатый пипл в туниках с психоделическими разводами, с хайратниками и расписанными акварелью лицами. С восторженным воплем Эбби бросился обнимать ожившую юность, нота сбросила бутафорский парик: "Мы не хиппи, мы массовка". Милош Форман снимал фильм по мотивам "Hair"..
ОТСТУПЛЕНИЕ
Чтобы всласть побунтовать, необходимо ощущение устойчивости мира. Хоффмановская книга "Нация Вудс тока" поражает сочетанием безапаберного текста с педантичным соблюдением "авторских и иных смежных прав на интеллектуальную собственность". L/итатки из Джоплин и The Who скрупулезно снабжены сносочками - "by permission...", на обложке аккуратненько указан регистра¬ционный номер Библиотеки Конгресса: 72-101415. И конечно, "all rights reserved". Может, так оно и правильно. Бунтарь не должен быть кромешным чернушником, иначе это не бунт, а распад мироздания. Круша устои, следует щадить водопровод и канализацию, иначе мятеж захлебнется в дерьме. "Железный марш" не может быть контркультурой: животным неведом протест против хан¬жеских заморочек. Восставать можно против чего-то, что ты сам носишь в себе, а ненависть к недоступному и непонятному - это уже совсем другое, звериное чувство. Мир не¬совершенен - это уже бродяжке и болтуну дедушке Гомеру было очевидно, но это не повод подпалить его с четырех концов. Сам Эбби, кстати, вдоволь наломав дровишек в моло¬дости, в последние годы жизни принялся собирать камни: занялся охраной окружающей среды, очисткой рек и озер. Кто бы мог по¬думать: тихий такой труженик, чеховский доктор А строе, "теория малых дел ".
На обложке "Нации Вудстока"стоят две цитаты, по нынешним временам азбучные, но в суматошные Шестидесятые звучавшие еще свежо и небанально. Одна из Маркузе: "То, что было когда-то искусством, становится псевдо-искусством"; Вторая - из Кон-Бендита: "Смысл революции не в смене управления, а в преображении самого человека... Революция должна рождаться из радости, а не из самопожертвования" (сам Эбби говорил: революция, требующая лишений, - это революция папиков). Эбби Хоффман в который раз за последние полтораста пет постиг суть культурного сдвига: священный трепет и преклонение перед Великими Образцами убивает Великое Искусство, а культура есть вечное святотатство и надругательство над собственным музейным благолепием, вечное кощунство и поругание: "Roll Over Beethoven!"? Не так давно (правда, еще при историческом материализме) держатели членских билетов Союза писателей, путая падежи, поносили говорком рабочей слободы пронизанную пушкинским духом книгу Прогулки с Пушкиным", а вчерашние консультанты UK КПСС по проведению идеологической пинии партии на ниве литературного труда называли подонком лотмановского ученика Амелина за смутившую заскорузлые умы статью "Жить не по Солженицыну". Один из них чванился тем, что Горбачев дал ему на экспертизу романы Солженицына, и он вынес приговор: "Можно печатать", - искренне полагая, что, говоря языком Хоффмана, верхушке Нации Свиней да¬но право решать, кого читать можно, а кого -нет. Тут все ясно. Вчерашнего бунтаря (предпочтительно отошедшего в мир иной) Система делает столпом своей незыблемости и тычет его мощами в наглые рожи новых проказников: не сметь! Совок выражал свое стремление к "культурности" так: надев бостоновый костюм, шел смотреть балет и там томился. Или покупал пианино, на котором никто в семье не умел играть. Пушкин и Чехов превращались в метки идеологической лояль¬ности, в таран для сокрушения культуры. Один из русских футуристов вспоминал, как на вечер, устроенный этими панками Серебряного века, чтобы постебаться над Львом Толстым, пришел городовой и свинтил выступавших: недавно преданный анафеме скандалист понемногу становился государственным матерым чеповечищем. Гонитепи рока времен моей юности попрекали юных похабников Чайковским и Бетховеном - но как-то не
верилось, что их собственные пристрастия зашли дальше тогдашних одесских шансонье. Гребенщиков и Науменко уже с та пи наци¬ональными святынями: не замай! Кощунство подразумевает живые ценности, нет святынь -не над чем и святотатствовать. Умствования Курехина о грибной природе Ильича были величественны и полны священного смысла, как диониссийские мистерии. Сегодня они бы были глупы и пошлы. Кроме того, настоящее гпумпение требует знания святынь и любви к ним - так ценности спасают от обветшания. Эбби, прозванный выродком Америки, испа¬костившим Великую Американскую Мечту, на самом gene вдохнул в идеалы Американской революции новую жизнь. Самому Эбби для этого пришлось распеваться с предыдущим поколением проказников: как раз в середине шестидесятых битники становились из отщепенцев классиками. Паровоз живой куль¬туры дал истошный гудок и на всех парах понесся из Читтанунга-Чуча в Хейт-Эшбери. Титаны пятидесятых так и остались на перроне жалкой кучкой вечных Макаревичей. Культура напоминает китайскую игру "ножницы, камень, бумага": каждый из вари¬антов побеждает предыдущий и побеждается последующим. Пафос смешон в глазах грядущей эпохи скепсиса, цинизм убог и примитивен рядом с патетикой, пело тут всего лишь в том, кто за кем следует - последний всегда прав. И даже ее пи пет на десять миру захочется просто потанцевать под кайфовую музыку, наплевав на мистику, политику и вообще все на свете, юные шалопаи мудрее уходящих горло¬панов и умников - до тех пор, пока их не осмеяпи умненькие мпадшие братья и сестры. Не все, правда, так просто. Мне, как и Эбби Хоффману, по копение, называвшее друг друга "старик" и "чувак", читавшее Керуака, Корсо и Орловски казалось простодушным и наивным, непопра¬вимо старомодным. И только потом появилось ощущение, что все это уже было не раз: и сбрасывание с корабля современности, и зу¬боскальство хамоватых имажинистов над странностями утонченных акмеистов, и снисходительное высокомерие приобщившихся к— страшно сказать!— психоделическому року по отношению к странноватым старичкам типа Апексе я Козлова и Василия Аксенова, тащившимся от Коптрейна и Чарпи Паркера. Не знаю, понял ли пятидесятилетний Эбби, когда он метался по университетам, донимая
Из средств массовой информации нельзя узнать правды: их роль -распространение мифов» (ЭББИ Хоффман)
"Поколение X" своими баррикадами и пив-инами, что сам когда-то участвовал в Великой Потраве и Оскудении. Однако ему, как когда-то битникам, хватило мудрости не огрызаться, если шалуны показывали язык.
Пегче всего из ветеранов контр-культуры новое поколение поладило с Алпеном Гинсбергом: шизоидный патриарх шебутным мохнатым гномиком вечно копошипся на тусовках йиппи, но при этом держапся обособпенно и старался как-то охладить горячность Эбби и Джерри Рубина, не дать забиякам довести депо до потасовки. С другим патриархом, писателем Норманом Мейлером, у Эбби отношения быпи мудреные: почитание и поддразнивание, ревнивое уважение и стремпение подчеркнуть разницу между ним и собой. Наверное, так могпо бы относиться к А. Градскому покопение 80-х. Мейлер был достойнейшим человеком, и без него Шестидесятые быпи бы немыслимы. Но Эбби никак не хотел признать его Учителем и всегда ерничал насчет того, что герой пятидесятых-де устареп. Меж тем, помимо замечательных романов, Мейпер написал один из самых глубоких манифестов контркультуры, ключ к тайне культурного размежевания - "White Negro". Им же лучше других летописцев в книгах "Армии ночи" и "Майями и осада Чикаго" были увековечены похождения Эбби и Пжерри. Но "совести андеграунда" было уже за сорок, и проживал он в дорогом особнячке с черной прислугой. И Хоффман расставляет точки в отношениях с "пятиде¬сятниками": "Норман Мей пер, - пишет Эбби в "Нации Вудстока", - просто классный, даже лучший писатель их нации. У нации же Вудстока писателей нет и не надо - у нас есть только поэты-воители. Пусть всякие там Норманы Мейлеры рассуждают об историческом значении высадки человека на Пуне; нас волнует другое: я полагаю, что опыт Вудстока -это первая попытка Чеповека высадиться на Землю".
Уважительное неприятие вызвали у Эбби и ровесники - "Уэзермены"(см. "3абриски Rider" № 3 с Плантом на обложке). "Культурная революция, -писап Эбби, - порождает свободных и неприкаянных парий, политика же плодит властолюбивых организаторов и функционеров; я долго балансировал между леваками и хиппи, между "движением" и "общиной" - пока не родилась Нация Вудстока". На зависть Вознесенскому, Эбби так переиначил название "Студенты за демократическое общество"(SDS): LSDSDS. Иначе говоря, "...пойдем другим путем". Эбби не понимал, как можно всерьез рассчитывать, что мир радости и свободы родится не из теат¬рализованного карнавала, а из борьбы, лишений, насилия и крови: "А встретите Марка (Радда) и остальных - передайте: мы все еще его друзья, хоть все эти певаки и сидят в глубокой жопе. Они поймут - ведь в гпубине души они такие же хиппи, как и мы".и Политическую революцию Эбби считал воздушными замками, а революцию в сознании -реализмом, называя себя в отличие от "Уезерменов" "АЬЫе Earthman". Но в тяжелые для "Метеорологов" годы Эбби избегал осуждать Марка и Бернардин, загадочно отмалчиваясь на все вопросы о его отношении к "Weather Underground". И Эбби оказался прав: своими чуда¬чествами он изменил живую душу Америки куда радикальней, чем "городские партизаны", взрывавшие всего-навсего мертвые символы Системы.
Пегче всего из ветеранов контр-культуры новое поколение поладило с Алпеном Гинсбергом: шизоидный патриарх шебутным мохнатым гномиком вечно копошипся на тусовках йиппи, но при этом держапся обособпенно и старался как-то охладить горячность Эбби и Джерри Рубина, не дать забиякам довести депо до потасовки. С другим патриархом, писателем Норманом Мейлером, у Эбби отношения быпи мудреные: почитание и поддразнивание, ревнивое уважение и стремпение подчеркнуть разницу между ним и собой. Наверное, так могпо бы относиться к А. Градскому покопение 80-х. Мейлер был достойнейшим человеком, и без него Шестидесятые быпи бы немыслимы. Но Эбби никак не хотел признать его Учителем и всегда ерничал насчет того, что герой пятидесятых-де устареп. Меж тем, помимо замечательных романов, Мейпер написал один из самых глубоких манифестов контркультуры, ключ к тайне культурного размежевания - "White Negro". Им же лучше других летописцев в книгах "Армии ночи" и "Майями и осада Чикаго" были увековечены похождения Эбби и Пжерри. Но "совести андеграунда" было уже за сорок, и проживал он в дорогом особнячке с черной прислугой. И Хоффман расставляет точки в отношениях с "пятиде¬сятниками": "Норман Мей пер, - пишет Эбби в "Нации Вудстока", - просто классный, даже лучший писатель их нации. У нации же Вудстока писателей нет и не надо - у нас есть только поэты-воители. Пусть всякие там Норманы Мейлеры рассуждают об историческом значении высадки человека на Пуне; нас волнует другое: я полагаю, что опыт Вудстока -это первая попытка Чеповека высадиться на Землю".
Уважительное неприятие вызвали у Эбби и ровесники - "Уэзермены"(см. "3абриски Rider" № 3 с Плантом на обложке). "Культурная революция, -писап Эбби, - порождает свободных и неприкаянных парий, политика же плодит властолюбивых организаторов и функционеров; я долго балансировал между леваками и хиппи, между "движением" и "общиной" - пока не родилась Нация Вудстока". На зависть Вознесенскому, Эбби так переиначил название "Студенты за демократическое общество"(SDS): LSDSDS. Иначе говоря, "...пойдем другим путем". Эбби не понимал, как можно всерьез рассчитывать, что мир радости и свободы родится не из теат¬рализованного карнавала, а из борьбы, лишений, насилия и крови: "А встретите Марка (Радда) и остальных - передайте: мы все еще его друзья, хоть все эти певаки и сидят в глубокой жопе. Они поймут - ведь в гпубине души они такие же хиппи, как и мы".и Политическую революцию Эбби считал воздушными замками, а революцию в сознании -реализмом, называя себя в отличие от "Уезерменов" "АЬЫе Earthman". Но в тяжелые для "Метеорологов" годы Эбби избегал осуждать Марка и Бернардин, загадочно отмалчиваясь на все вопросы о его отношении к "Weather Underground". И Эбби оказался прав: своими чуда¬чествами он изменил живую душу Америки куда радикальней, чем "городские партизаны", взрывавшие всего-навсего мертвые символы Системы.
КОНЕЦ ОТСТУПЛЕНИЯ
ПроБлема не в том, что делать во время революции, а в том, чем же заняться в промежутках между революциями
(Эбби Хоффман)
Эббот Хоффман родился 30 ноября 1936 года в семье аптекаря в сраном городишке Уорчестер, шт. Массачусетс, известном достиже¬ниями в фармакологии: "Этот город подарил миру всего две замечательные вещи: меня и противозачаточные таблетки. Мно-о-огие теперь поди жалеют, что таблетку не изобрели прежде, чем я был зачат!".
Семья, как и у всех великих бунтарей, была тихой и образцовой. Дитя росло в любви и ласке. В последние годы (а умер он в 1974) Хоффман-старший прославился благодаря непутевому сыну и стал для родителей заблудшего поколения Америки кем-то вроде всенародного товарища по несчастью, с которым можно поделиться бедой: пока Эбби несколько лет отсиживался в подполье, папе шли тысячи горестных писем - вот и наше дитятко отпустило патлы и ушло из дому незнамо куда. Когда Эбби жил на нелегальном положении, заботливая мама через подпольных связных передавала сыну зубные щетки и все такое прочее: "Не забывай следить за зубами!". И даже когда сын в запальчивости призвал молодую Америку ради дела революции отправить родителей в мир иной, мама отнеслась к призыву с юмором: "Это забавно, ведь большинство родителей хотя бы раз в жизни тоже думали: "Боже мой, да лучше бы я тебя не рожала!". Семейство дало Америке знаменитостей: Джорджию Гиббс, известную в 50-е исполнительницу ритм-энд-блюза, лауреата Пулитцеровской премии редактора New York Times Сиднея Шенберга (двоюродного брата Эбби). Ну, и самого Эбби, разумеется. Сидней был гордостью семейства, а Эбби - позором, но время - оно ведь все расставляет по местам.
Дурные наклонности Эбби - тоже семейственное, ведь даже фамилия в семье была ворованная. Сто лет назад живший под Киевом брат эббиного дедушки стянул у немца по фамилии Хоффман, однофамильца великого немецкого романтика Гофмана, паспорт - и с этим паспортом скипнул в Америку. За ним потянулся и дедушка -"по приглашению". Иммиграционная служба и деда тоже записала как Хоффмана. Настоящая же фамилия беспокойной семейки - не то Сапожниковы, не то Шапошниковы: явившейся позже родне иммиграционная служба выдала документы на имя "SHAPOZNIKOFF". Причем семья гордилась "героизмом одного из возможных родственников красного генерала Shapoznikoff, свободолюбивого патриота, казненного Сталиным".13 Видимо, что-то американские Shapoznikoff все-таки напутали. Как вспоминает Эбби, в семье говорили, что среди родни, оставшейся на исторической родине, были и другие видные большевики.
Уже в детстве великого нигилиста отличало недоверие к общим местам ни к чему не обязывающего декларативного гуманизма. Когда четырехлетнего Эббота мама заставляла кушать овсянку, попрекая капризного мальчика тем, что в Китае миллионы людей голодают, смышленый ребенок потребовал назвать конкретно по имени хотя бы одного страждущего без каши китайца.
Из школы Эбби был исключен за то, что ударил оскорбившего его учителя английского языка. Не судите мальчика строго: это для нас он английский, а для него - вроде как нам "Родная речь". Почти год малолетний Эбби болтался без дела, пока родители не пристроили его в частную школу. Здесь Хоффман опять столкнулся с "репрессивным режимом" - в эпоху буги-вуги и брюк-дудочек школьникам запрещали носить зауженные брюки и придирчиво измеряли ширину: не менее 13 дюймов! Так что зря наши тогдашние стиляги завидовали американским свободам: Система - она и в Америке Система (по крайней мере, так было до Эбби, теперь - другое дело).
А дальше пошла жизнь воспитанного мальчика из благополучной семьи среднего класса: учеба в университете, вначале в Брендейс (если не путаю, это колледж при Бостонском университете), потом в Беркли, диплом по психологии, усердные занятия спортом. Другая эпоха, собранные и мускулистые пятидесятые, - и Эбби входит в сборную уни¬верситета по борьбе, занимается теннисом (капитан команды - вот как надо!), становится инструктором по подводному плаванию. Позже он считал, что это -спорт грядущей эпохи Водолея (очень значимое понятие в хипповской мифологии шестидесятых) и уверял, что учился аквалангизму у самого Кусто (возможно, врал). На старших курсах Эбби увлекся боулингом и покером - и тоже с замечательными успехами. А еще Эбби возглавлял университетский Клуб любителей кино и был президентом сту¬денческого психологического общества. Поли¬тический кругозор Эбби не простирался в те годы дальше поддержки Кеннеди на выборах 1959 года и желания отправиться волонтером Корпуса мира помогать бедным, голодным и неграмотным ту¬земцам в бывших колониях.
Хоффману на редкость повезло с преподавателями: отцы идеологии Шестидесятых Герберт Маркузе и Эйбрахам Маслоу, создатель теории массовой культуры Морис Стейн. Маслоу познакомил Хоффмана со знаменитым популя¬ризатором дзэн-буддизма на Западе Судзуки. Тому было уже под 90, он разъезжал с лекциями вместе с 20-летней любовницей по имени Цветок Лотоса. Цветок с черными распущенными волосами до пояса подносила Учителю стакан воды, и старец изрекал:
Семья, как и у всех великих бунтарей, была тихой и образцовой. Дитя росло в любви и ласке. В последние годы (а умер он в 1974) Хоффман-старший прославился благодаря непутевому сыну и стал для родителей заблудшего поколения Америки кем-то вроде всенародного товарища по несчастью, с которым можно поделиться бедой: пока Эбби несколько лет отсиживался в подполье, папе шли тысячи горестных писем - вот и наше дитятко отпустило патлы и ушло из дому незнамо куда. Когда Эбби жил на нелегальном положении, заботливая мама через подпольных связных передавала сыну зубные щетки и все такое прочее: "Не забывай следить за зубами!". И даже когда сын в запальчивости призвал молодую Америку ради дела революции отправить родителей в мир иной, мама отнеслась к призыву с юмором: "Это забавно, ведь большинство родителей хотя бы раз в жизни тоже думали: "Боже мой, да лучше бы я тебя не рожала!". Семейство дало Америке знаменитостей: Джорджию Гиббс, известную в 50-е исполнительницу ритм-энд-блюза, лауреата Пулитцеровской премии редактора New York Times Сиднея Шенберга (двоюродного брата Эбби). Ну, и самого Эбби, разумеется. Сидней был гордостью семейства, а Эбби - позором, но время - оно ведь все расставляет по местам.
Дурные наклонности Эбби - тоже семейственное, ведь даже фамилия в семье была ворованная. Сто лет назад живший под Киевом брат эббиного дедушки стянул у немца по фамилии Хоффман, однофамильца великого немецкого романтика Гофмана, паспорт - и с этим паспортом скипнул в Америку. За ним потянулся и дедушка -"по приглашению". Иммиграционная служба и деда тоже записала как Хоффмана. Настоящая же фамилия беспокойной семейки - не то Сапожниковы, не то Шапошниковы: явившейся позже родне иммиграционная служба выдала документы на имя "SHAPOZNIKOFF". Причем семья гордилась "героизмом одного из возможных родственников красного генерала Shapoznikoff, свободолюбивого патриота, казненного Сталиным".13 Видимо, что-то американские Shapoznikoff все-таки напутали. Как вспоминает Эбби, в семье говорили, что среди родни, оставшейся на исторической родине, были и другие видные большевики.
Уже в детстве великого нигилиста отличало недоверие к общим местам ни к чему не обязывающего декларативного гуманизма. Когда четырехлетнего Эббота мама заставляла кушать овсянку, попрекая капризного мальчика тем, что в Китае миллионы людей голодают, смышленый ребенок потребовал назвать конкретно по имени хотя бы одного страждущего без каши китайца.
Из школы Эбби был исключен за то, что ударил оскорбившего его учителя английского языка. Не судите мальчика строго: это для нас он английский, а для него - вроде как нам "Родная речь". Почти год малолетний Эбби болтался без дела, пока родители не пристроили его в частную школу. Здесь Хоффман опять столкнулся с "репрессивным режимом" - в эпоху буги-вуги и брюк-дудочек школьникам запрещали носить зауженные брюки и придирчиво измеряли ширину: не менее 13 дюймов! Так что зря наши тогдашние стиляги завидовали американским свободам: Система - она и в Америке Система (по крайней мере, так было до Эбби, теперь - другое дело).
А дальше пошла жизнь воспитанного мальчика из благополучной семьи среднего класса: учеба в университете, вначале в Брендейс (если не путаю, это колледж при Бостонском университете), потом в Беркли, диплом по психологии, усердные занятия спортом. Другая эпоха, собранные и мускулистые пятидесятые, - и Эбби входит в сборную уни¬верситета по борьбе, занимается теннисом (капитан команды - вот как надо!), становится инструктором по подводному плаванию. Позже он считал, что это -спорт грядущей эпохи Водолея (очень значимое понятие в хипповской мифологии шестидесятых) и уверял, что учился аквалангизму у самого Кусто (возможно, врал). На старших курсах Эбби увлекся боулингом и покером - и тоже с замечательными успехами. А еще Эбби возглавлял университетский Клуб любителей кино и был президентом сту¬денческого психологического общества. Поли¬тический кругозор Эбби не простирался в те годы дальше поддержки Кеннеди на выборах 1959 года и желания отправиться волонтером Корпуса мира помогать бедным, голодным и неграмотным ту¬земцам в бывших колониях.
Хоффману на редкость повезло с преподавателями: отцы идеологии Шестидесятых Герберт Маркузе и Эйбрахам Маслоу, создатель теории массовой культуры Морис Стейн. Маслоу познакомил Хоффмана со знаменитым популя¬ризатором дзэн-буддизма на Западе Судзуки. Тому было уже под 90, он разъезжал с лекциями вместе с 20-летней любовницей по имени Цветок Лотоса. Цветок с черными распущенными волосами до пояса подносила Учителю стакан воды, и старец изрекал:
"Я понимаю воспитание так же, как понимал его Сократ: как подрывную деятельность. Надо учиться подвергать сомнению очевидное" (Эбби Хоффман)
"Только когда вы поймете, что вода выпила меня так же, как я ее, вы поймете дзэн". Для целе¬устремленных и старательных студентов 50-х это было глумлением над здравым смыслом. Воспи¬танные в духе прагматизма однокурсники были возмущены, зато Эбби понял на всю жизнь: балаган -лучшая форма изложения сложных понятий.
Студенческая жизнь 50-х была однообразна и размеренна - Эбби она удручала. И тогда он стал "Бо" - богемой. Со всеми вытекающими послед¬ствиями: джаз, свитер, небритая щетина, джинсы, неряшливый, понимаете ли, вид, черные очки и чтение писателей-битников.
После блестящей защиты диплома в Брендейсе Эбби персонально приглашен для работы над диссертацией в Калифорнийский университет. Как известно, диссертации по психологии надо защищать по темам типа "Общее и особенное в когнитивных процессах" . Труд же Эбби хотя проходил по кафедре теории обучения и экспе¬риментальной психологии, но посвящен был - ага! -шаманизму, колдовству и черной магии. Так Эбби вступил на скользкую дорожку познания Заповедного Подсознания.
После недолгого преподавания в Беркли Эбби женился на столь же богемной прелестной и нескладной девушке Шейле (надо сказать, носатому вообще везло с хорошенькими девушками). Родился сын, пришлось искать более денежную работу и кормить семью. Два года Эбби Хоффман проработал психотерапевтом в Уорчестерском госпитале для душевнобольных, параллельно посещая в университете вечерние занятия по истории кино. Экспериментальный кинематограф братьев Мекас, авторов выпендрежного фильма "Guns of the Trees", отбил у Эбби вкус к авангарду и привил любовь к Голливуду. Зато труд в дурке (как, впрочем, и пребывание там в качестве пациента) дает заряд на всю жизнь (это я так перефразировал слова Ильича о романе Чернышевского "Что делать". Кстати, если бы Володя Ульянов почерпнул первые юношеские впечатления об окружающем мире, добре и зле не из рассудочной книги педантичного очкарика, а в дурдоме, глядишь - его бы и не искалечила нетерпимость и категоричность). Идеология Шестидесятых вообще густо замешана на наблюдениях, вынесенных из шизухи - от неофрейдизма, Кена Кизи и научных опытов с галлюциногенами до замечательного эксперимента немецких новых левых по созданию на базе частной психушки революционного Коллектива социа¬листических пациентов. Причем если для наших хиппов дурка была едва не дом родной (причем в каждом втором случае добровольно, чтобы закосить ), то западные корифеи Flower Power там честно работали. Среди пациентов Хоффмана было два Иисуса, один Сталин, пожиратель воздуха и несколько душегубов. Изучая тяжелые клинические случаи, Эбби понял, что тараканы в мозгах -результат последовательного и неукоснительного выполнения запретов и предписаний господ¬ствующей культуры и общепринятых норм, подавления естественных эмоций. Парадокс тут состоит в том, что Истеблишмент лицемерно утверждает: раз на прочих не похож, значит, совсем спятил. Меж тем как самая тяжелая форма пара¬нойи - это конформизм, истовое и ревностное отношение к официальным идеалам. Одна из моих бывших жен в конце 80-х работала в художественной редакции на ТВ и изнемогала под лавиной само¬деятельного творчества ох...вших от пропаганды самородков: частушек о партии, песен о Родине, поэм об идеологической борьбе и сценариев советских гражданских ритуалов. Году к 89-му пошел новый поток: романсы о перестройке, загадки о сталинских репрессиях и сонеты о батюшке-царе. Сегодняшние требования сочинить всеобщую новую Наци¬ональную идею - тоже в компетенции психиатра.
&;nbsp; Были в психушке и другие пациенты, сво¬бодные от условностей и заморочек. Эбби невольно стал им завидовать и пришел к мысли, что психушка -это территория естественной свободы, окруженная Всемирным Дурдомом. Вряд ли Эбби знал пушкинское "Не дай мне Бог сойти с ума...", но что-то подобное и ему приходило в голову.
В 1962 году Эбби Хоффман участвует в избирательной кампании Стюарта Хьюза, баллотировавшегося в сенат с пацифистской программой. Тогда ему еще казалось, что из двух больших кланов Истеблишмента один (по странному созвучию в Америке он назывался точь-в-точь как у нас: демократы) все же будет поприличней. Семь лет спустя в Чикаго во время съезда Демократической партии Эбби испортит праздник умеренного либерализма и компромисса с "прогрессивными" пиджаками.
Один из приятелей пригласил молодого психиатра добровольцем поучаствовать в экспериментах с галлюциногенами. В начале 60-х ЛСД еще считалась'легальным стимулирующим средством (кстати, и марихуана была запрещена в Калифорнии лишь в 1965), и ЦРУ проводило секретные опыты по воздействию на сознание с помощью психотропных веществ. Будучи студентом Беркли, Эбби уже пытался заработать денег с помощью ЛСД и отстоял 2 часа в очереди, но в число подопытных не попал из-за наплыва желающих: каждому добровольцу, заглотнувшему колеса, выдавалось по 150 долларов. На этот раз Хоффману удалось-таки стать подопытным, и он отдался экспериментам с такой самоотверженностью, что со временем бросил работу и семью, дом, автомобиль и какое никакое имущество. Этому печальному периоду своей жизни Эбби посвятил в своих мемуарах главу "Как ЦРУ подсадило меня на ЛСД". Дилан был прав: времена меняются. Через несколько лет ЦРУ начнет подбрасывать ЛСД и травку политическим диссидентам, а Эбби возглавит борьбу против использования университетских лабораторий для нужд ЦРУ и Пентагона. На несколько лет его, как гуси-лебеди, закружили-завертели на шумных трепетных крыльях поднятые великой дилановской песней ветры, и в 1966 году деклассированный доктор, пролетев над горизонтальными пространствами Южных штатов, выпал в осадок совершеннейшим люмпеном в нью-йоркском Ист-Виллидже. Но там-то как раз тогда и начиналось самое интересное... Об этом чуть позже.
Студенческая жизнь 50-х была однообразна и размеренна - Эбби она удручала. И тогда он стал "Бо" - богемой. Со всеми вытекающими послед¬ствиями: джаз, свитер, небритая щетина, джинсы, неряшливый, понимаете ли, вид, черные очки и чтение писателей-битников.
После блестящей защиты диплома в Брендейсе Эбби персонально приглашен для работы над диссертацией в Калифорнийский университет. Как известно, диссертации по психологии надо защищать по темам типа "Общее и особенное в когнитивных процессах" . Труд же Эбби хотя проходил по кафедре теории обучения и экспе¬риментальной психологии, но посвящен был - ага! -шаманизму, колдовству и черной магии. Так Эбби вступил на скользкую дорожку познания Заповедного Подсознания.
После недолгого преподавания в Беркли Эбби женился на столь же богемной прелестной и нескладной девушке Шейле (надо сказать, носатому вообще везло с хорошенькими девушками). Родился сын, пришлось искать более денежную работу и кормить семью. Два года Эбби Хоффман проработал психотерапевтом в Уорчестерском госпитале для душевнобольных, параллельно посещая в университете вечерние занятия по истории кино. Экспериментальный кинематограф братьев Мекас, авторов выпендрежного фильма "Guns of the Trees", отбил у Эбби вкус к авангарду и привил любовь к Голливуду. Зато труд в дурке (как, впрочем, и пребывание там в качестве пациента) дает заряд на всю жизнь (это я так перефразировал слова Ильича о романе Чернышевского "Что делать". Кстати, если бы Володя Ульянов почерпнул первые юношеские впечатления об окружающем мире, добре и зле не из рассудочной книги педантичного очкарика, а в дурдоме, глядишь - его бы и не искалечила нетерпимость и категоричность). Идеология Шестидесятых вообще густо замешана на наблюдениях, вынесенных из шизухи - от неофрейдизма, Кена Кизи и научных опытов с галлюциногенами до замечательного эксперимента немецких новых левых по созданию на базе частной психушки революционного Коллектива социа¬листических пациентов. Причем если для наших хиппов дурка была едва не дом родной (причем в каждом втором случае добровольно, чтобы закосить ), то западные корифеи Flower Power там честно работали. Среди пациентов Хоффмана было два Иисуса, один Сталин, пожиратель воздуха и несколько душегубов. Изучая тяжелые клинические случаи, Эбби понял, что тараканы в мозгах -результат последовательного и неукоснительного выполнения запретов и предписаний господ¬ствующей культуры и общепринятых норм, подавления естественных эмоций. Парадокс тут состоит в том, что Истеблишмент лицемерно утверждает: раз на прочих не похож, значит, совсем спятил. Меж тем как самая тяжелая форма пара¬нойи - это конформизм, истовое и ревностное отношение к официальным идеалам. Одна из моих бывших жен в конце 80-х работала в художественной редакции на ТВ и изнемогала под лавиной само¬деятельного творчества ох...вших от пропаганды самородков: частушек о партии, песен о Родине, поэм об идеологической борьбе и сценариев советских гражданских ритуалов. Году к 89-му пошел новый поток: романсы о перестройке, загадки о сталинских репрессиях и сонеты о батюшке-царе. Сегодняшние требования сочинить всеобщую новую Наци¬ональную идею - тоже в компетенции психиатра.
&;nbsp; Были в психушке и другие пациенты, сво¬бодные от условностей и заморочек. Эбби невольно стал им завидовать и пришел к мысли, что психушка -это территория естественной свободы, окруженная Всемирным Дурдомом. Вряд ли Эбби знал пушкинское "Не дай мне Бог сойти с ума...", но что-то подобное и ему приходило в голову.
В 1962 году Эбби Хоффман участвует в избирательной кампании Стюарта Хьюза, баллотировавшегося в сенат с пацифистской программой. Тогда ему еще казалось, что из двух больших кланов Истеблишмента один (по странному созвучию в Америке он назывался точь-в-точь как у нас: демократы) все же будет поприличней. Семь лет спустя в Чикаго во время съезда Демократической партии Эбби испортит праздник умеренного либерализма и компромисса с "прогрессивными" пиджаками.
Один из приятелей пригласил молодого психиатра добровольцем поучаствовать в экспериментах с галлюциногенами. В начале 60-х ЛСД еще считалась'легальным стимулирующим средством (кстати, и марихуана была запрещена в Калифорнии лишь в 1965), и ЦРУ проводило секретные опыты по воздействию на сознание с помощью психотропных веществ. Будучи студентом Беркли, Эбби уже пытался заработать денег с помощью ЛСД и отстоял 2 часа в очереди, но в число подопытных не попал из-за наплыва желающих: каждому добровольцу, заглотнувшему колеса, выдавалось по 150 долларов. На этот раз Хоффману удалось-таки стать подопытным, и он отдался экспериментам с такой самоотверженностью, что со временем бросил работу и семью, дом, автомобиль и какое никакое имущество. Этому печальному периоду своей жизни Эбби посвятил в своих мемуарах главу "Как ЦРУ подсадило меня на ЛСД". Дилан был прав: времена меняются. Через несколько лет ЦРУ начнет подбрасывать ЛСД и травку политическим диссидентам, а Эбби возглавит борьбу против использования университетских лабораторий для нужд ЦРУ и Пентагона. На несколько лет его, как гуси-лебеди, закружили-завертели на шумных трепетных крыльях поднятые великой дилановской песней ветры, и в 1966 году деклассированный доктор, пролетев над горизонтальными пространствами Южных штатов, выпал в осадок совершеннейшим люмпеном в нью-йоркском Ист-Виллидже. Но там-то как раз тогда и начиналось самое интересное... Об этом чуть позже.
"Не надо насиловать людей - насилуйте лучше идеи" (Эбби Хоффман)
В 1964 году Эбби отправляется на Юг -началось предшествующее Революции Цветов великое хождение в народ, уже известное Забрискам как "Борьба за гражданские права черного меньшинства" (см. "Забриски Rider" №4 c глазом на обложке). Кто только не обретался тогда на Юге с поручениями Национальной Ассоциации содействия цветному населению (NAACP), Студенческого координационного комитета ненасильственных действий (SNCC) и Организации граждан за расовое равноправие (CORE). Тут были все будущие герои Шестидесятых. Где-то рядом бродили Боб Дилан и Фил Оке, будущие "Уэзермены" и проповедники ЛСД. Здесь рождался дух будущих коммун. Вот как пишет очевидец: "Молодые радикалы, работавшие на Юге в движении за расовое равноправие, с завистью вспоминали чувство приобщенности к единой семье,
заводную музыку и раскованный смех встречавшихся им чернокожих. Даже само, словечко hippie первоначально пришло из черного сленга: так называли тех белых, которым нравилось ошиваться в непринужденной обстановке среди черных. В 60-е тысячи американцев примкнули к этим первым хиппи и стали подражать естественности чернокожих в языке, стиле жизни, музыке, еде и манере одеваться".14 Чуть позже чуткий к духу времени Годар после "Уикенда" и "Китаянки" снимет фильм "Один плюс один" с участием РОЛЛИНГ СТОУНЗ и "Черных пантер": трепетное нервозное ощущение непри¬каянности поколения бродяжек обретает на амери¬канском Юге свой язык и саунд.
Во время знаменитых маршей в защиту чернокожих через южные штаты Эбби Хоффман пережил состояние жертвенного экстаза: "Я чувствовал себя в тот момент одним из первых христиан, и меня охватывал восторг: неплохо было бы сейчас отдать свою жизнь". Боже мой, добавлю я от себя, кого же нам еще надо истребить и унизить, чтобы понять, за что нас не любят ни в Польше, ни в Чечне!
Здесь же, на Юге, у Эбби поубавилось веры в изменение Системы мирными демонстрациями: во время фолк-фестиваля в Ньюпорте его вместе с лидером Черной власти Стокли Кармайклом избила полиция.
Два года Эбби Хоффман работает в Миссисипи и Джорджии: преподает черным детям в freedom school, помогает регистрироваться черным избирателям. В 1965 в Миссисипи Хоффман организует из местных бедолаг Кооператив народных ремесел при "Корпорации бедняков" и перебирается в Нью-Йорк, где открывает магазин, торгующий самодельными фенечками, соломенными шляпами, плетением и прочей дребеденью. Здесь Хоффман оказывается в центре общины диггеров, идей которых он понахватался за годы скитаний. Эбби попал, как говорят его более рассудительные сооте¬чественники, в нужное место в нужное время: на¬ступала эпоха Власти цветов, и Эбби оказался в са¬мом что ни на есть водовороте. Здесь сама собой -никто ее не разбивал нарочно - распустилась неухоженная клумба Flower Power. Откуда ни возьмись, все затопил улыбчивый паводок веселого безумия, голова шла кругом, а издавна богемный район сошел с ума окончательно: крыши старинных домов так и съезжали прямо на мостовые. Ист-Сайд стал для Западного побережья тем же, чем Хайт-Эшбери для Восточного: "Вот так мы и встретили друг друга, я и мое время, прямо здесь, в Нижнем Ист-Сайде. Это было замечательное ощущение, время, в которое стоило жить. Каждое утро мы встречали как первый день в своей жизни".
В 1966 Хоффман устраивает в Нью-Йорке первые Be-lns, Smoke-Ins и прочие шумные действа. Вскоре он объявляет себя "основоположником движения хиппи на Восточном побережье" и основывает первый в Нью-Йорке бесплатный магазин, куда - кто что мог - стаскивали излишки шмоток и продуктов для раздачи устремившимся в Ист-Сайд провинциальным хиппам и коренным бомжам. Вообще бесплатные раздачи всего на свете были любимым делом Хоффмана, объяснявшего это так: Самая революционная вещь в Америке - это когда что-нибудь раздают бесплатно. Халява парализует жлобский социум, дармовщинка подрывает основы, обращает социальный порядок в дурдом. Не зря по-английски free - одновременно означает "бесплатный" и "свободный". "Это не магазин, - говорил Эбби, - а новая философия жизни: из старой рухляди расцветала Утопия".
Здесь же весной 67-го Эбби встречает своего любимого университетского преподавателя Герберта Маркузе. Семидесятилетний седовласый философ выступает после acid-rock группы GROUP IMAGE (видимо, ребят выпустили перед Маркузе в качестве разогревающей команды) под рев толпы и вос¬торженные вопли уже известной Забрискам "культурно-революционной группировки Mother¬fuckers". Ветры перемен крепчают.
В "Liberty House" Эбби общается с Тимоти Лири и Ричардом Альпертом (позже - гуру Баба Рам Дас) и The League of Spiritual Discovery. Я спорил с Лири, вспоминает Эбби, что его учение - это само¬уничтожение, но Лири только смеялся. Зато я учился у него подавать себя публике. В отличие от Лири, я считаю, что лишь изменив мир, можно изменить свое сознание. Несмотря на разногласия, Лири дал Хоффману чек для финансирования его зави¬ральных начинаний. Годы спустя Эбби отвернется от Тимоти Лири. Он так и не сможет простить Лири за то, что тот заложил на суде устроивших его побег "Уэзерменов".
В "Liberty House" Эбби встречает Аниту Кушнер, тоже бывшего психиатра, работавшую в дурдоме, а ныне - вольную пташку, мастерившую на продажу бусы для хиппи. "Если бы я родился женщиной, - писал Эбби через много лет, - я был бы Анитой". Влюбленные снимают квартиру в Нижнем Ист-Виллидже, в двух шагах от всех оплотов тогдашней контркультуры: редакции "East Village Other" и журнала "Реалист", книжной лавки Эда Сендерса Peace Eye Bookstore, берлоги Аллена Гинсберга, первого в Штатах магазина для хиппов и сочувствующих торчков "Psychedelicatessen", лавки значков-блях Рэнди Уикера, обменной точки подержанной одежды для хиппи Poster Commune, богемного клуба Gem Spa и рок-клуба Билла Грэхема Fillmore East, где играли GREATEFUL DEAD, THE BAND, THE DOORS, Хендрикс и Джоплин. Не знаю, врет Эбби или нет, хотя какой смысл, если все, кроме Дженис были еще живы, но тринадцать лет спустя он вспоминал: "Иногда к нам заваливала Дженис и отрубалась замертво прямо на полу нашей гостиной. Грустная и нахальная богатая бедняжка. Она была единственным человеком, на моих глазах ширявшимся шприцем. От этого меня бросало в дрожь... Да-а, чумовые были времена".16 Тут же -рукой подать, - на пересечении площади Св.Марка и Второй авеню размещалось Hippie Kingdom: уличные
заводную музыку и раскованный смех встречавшихся им чернокожих. Даже само, словечко hippie первоначально пришло из черного сленга: так называли тех белых, которым нравилось ошиваться в непринужденной обстановке среди черных. В 60-е тысячи американцев примкнули к этим первым хиппи и стали подражать естественности чернокожих в языке, стиле жизни, музыке, еде и манере одеваться".14 Чуть позже чуткий к духу времени Годар после "Уикенда" и "Китаянки" снимет фильм "Один плюс один" с участием РОЛЛИНГ СТОУНЗ и "Черных пантер": трепетное нервозное ощущение непри¬каянности поколения бродяжек обретает на амери¬канском Юге свой язык и саунд.
Во время знаменитых маршей в защиту чернокожих через южные штаты Эбби Хоффман пережил состояние жертвенного экстаза: "Я чувствовал себя в тот момент одним из первых христиан, и меня охватывал восторг: неплохо было бы сейчас отдать свою жизнь". Боже мой, добавлю я от себя, кого же нам еще надо истребить и унизить, чтобы понять, за что нас не любят ни в Польше, ни в Чечне!
Здесь же, на Юге, у Эбби поубавилось веры в изменение Системы мирными демонстрациями: во время фолк-фестиваля в Ньюпорте его вместе с лидером Черной власти Стокли Кармайклом избила полиция.
Два года Эбби Хоффман работает в Миссисипи и Джорджии: преподает черным детям в freedom school, помогает регистрироваться черным избирателям. В 1965 в Миссисипи Хоффман организует из местных бедолаг Кооператив народных ремесел при "Корпорации бедняков" и перебирается в Нью-Йорк, где открывает магазин, торгующий самодельными фенечками, соломенными шляпами, плетением и прочей дребеденью. Здесь Хоффман оказывается в центре общины диггеров, идей которых он понахватался за годы скитаний. Эбби попал, как говорят его более рассудительные сооте¬чественники, в нужное место в нужное время: на¬ступала эпоха Власти цветов, и Эбби оказался в са¬мом что ни на есть водовороте. Здесь сама собой -никто ее не разбивал нарочно - распустилась неухоженная клумба Flower Power. Откуда ни возьмись, все затопил улыбчивый паводок веселого безумия, голова шла кругом, а издавна богемный район сошел с ума окончательно: крыши старинных домов так и съезжали прямо на мостовые. Ист-Сайд стал для Западного побережья тем же, чем Хайт-Эшбери для Восточного: "Вот так мы и встретили друг друга, я и мое время, прямо здесь, в Нижнем Ист-Сайде. Это было замечательное ощущение, время, в которое стоило жить. Каждое утро мы встречали как первый день в своей жизни".
В 1966 Хоффман устраивает в Нью-Йорке первые Be-lns, Smoke-Ins и прочие шумные действа. Вскоре он объявляет себя "основоположником движения хиппи на Восточном побережье" и основывает первый в Нью-Йорке бесплатный магазин, куда - кто что мог - стаскивали излишки шмоток и продуктов для раздачи устремившимся в Ист-Сайд провинциальным хиппам и коренным бомжам. Вообще бесплатные раздачи всего на свете были любимым делом Хоффмана, объяснявшего это так: Самая революционная вещь в Америке - это когда что-нибудь раздают бесплатно. Халява парализует жлобский социум, дармовщинка подрывает основы, обращает социальный порядок в дурдом. Не зря по-английски free - одновременно означает "бесплатный" и "свободный". "Это не магазин, - говорил Эбби, - а новая философия жизни: из старой рухляди расцветала Утопия".
Здесь же весной 67-го Эбби встречает своего любимого университетского преподавателя Герберта Маркузе. Семидесятилетний седовласый философ выступает после acid-rock группы GROUP IMAGE (видимо, ребят выпустили перед Маркузе в качестве разогревающей команды) под рев толпы и вос¬торженные вопли уже известной Забрискам "культурно-революционной группировки Mother¬fuckers". Ветры перемен крепчают.
В "Liberty House" Эбби общается с Тимоти Лири и Ричардом Альпертом (позже - гуру Баба Рам Дас) и The League of Spiritual Discovery. Я спорил с Лири, вспоминает Эбби, что его учение - это само¬уничтожение, но Лири только смеялся. Зато я учился у него подавать себя публике. В отличие от Лири, я считаю, что лишь изменив мир, можно изменить свое сознание. Несмотря на разногласия, Лири дал Хоффману чек для финансирования его зави¬ральных начинаний. Годы спустя Эбби отвернется от Тимоти Лири. Он так и не сможет простить Лири за то, что тот заложил на суде устроивших его побег "Уэзерменов".
В "Liberty House" Эбби встречает Аниту Кушнер, тоже бывшего психиатра, работавшую в дурдоме, а ныне - вольную пташку, мастерившую на продажу бусы для хиппи. "Если бы я родился женщиной, - писал Эбби через много лет, - я был бы Анитой". Влюбленные снимают квартиру в Нижнем Ист-Виллидже, в двух шагах от всех оплотов тогдашней контркультуры: редакции "East Village Other" и журнала "Реалист", книжной лавки Эда Сендерса Peace Eye Bookstore, берлоги Аллена Гинсберга, первого в Штатах магазина для хиппов и сочувствующих торчков "Psychedelicatessen", лавки значков-блях Рэнди Уикера, обменной точки подержанной одежды для хиппи Poster Commune, богемного клуба Gem Spa и рок-клуба Билла Грэхема Fillmore East, где играли GREATEFUL DEAD, THE BAND, THE DOORS, Хендрикс и Джоплин. Не знаю, врет Эбби или нет, хотя какой смысл, если все, кроме Дженис были еще живы, но тринадцать лет спустя он вспоминал: "Иногда к нам заваливала Дженис и отрубалась замертво прямо на полу нашей гостиной. Грустная и нахальная богатая бедняжка. Она была единственным человеком, на моих глазах ширявшимся шприцем. От этого меня бросало в дрожь... Да-а, чумовые были времена".16 Тут же -рукой подать, - на пересечении площади Св.Марка и Второй авеню размещалось Hippie Kingdom: уличные
поликлиники, бесплатные юридические конторы, театры и столовые для нескончаемого потока новых и новых подростков, стекающихся в Ист-Сайд из Восточных штатов. Эбби счастлив: он здесь один из самых старших, самых речистых и образованных, лидер не признающей авторитеты вольницы. Занятно, но как позже обескураженною подметил сам Эбби, всем вдохновителям и идеологам движения было в 66-67, по крайней мере, за 30."
Как вспоминал об этом сумбурном времени больших надежд Эбби, "это было упоительно -ощущать причастность к великим историческим переменам, было такое чувство, словно земля пружинила под ногами. Может ли это повториться? Нет, никогда. Такому уже не бывать никогда. Музыка никогда не будет больше такой заводной, любовь такой свободной, а дурь такой дешевой".18 Предчувствие мирового переворота и вселенской весны казалось само собою разумеющимся. Уже в 1964 знаменитый друг Хоффмана будущий глава "Белых пантер" и создатель группы МС-5 Джон Синклер мечтал о том, "какая славная будет жизнь" с простодушием Василия Ивановича, грезившего на привале о будущей коммунии: "Мы идем к сознательному сообществу художников и влюбленных, которые вместе живут, вместе работают, владеют всем сообща, вместе покуривают косячок, вместе танцуют и все вместе трахаются. И мы несем по свету свое Слово все вместе, как только можем - своим прикидом, свободно странствуя повсюду, нашей музыкой и танцами, нашим отношением к собственности19, нашим укладом совместного человеческого общежития, каждым своим вздохом на этой планете". В глазах Нации Свиней, однако, как подметил Хоффман, дети цветов были вовсе не "прекрасным народом" или "поколением любви", a "commie-drug-addict-sex-crazy-dirty-homosexual-nigger-draft-card-burner-runayay-spoiled-brats". Может быть, и в этом тоже была доля правды: "It was not all smiles and flowers in the slum. We had our Mansonesque moments". С одним из мэнсонообразных столкнулся и Эбби: легендарный глава ист-сайдской общины Galahad установил в своем трайбе авторитарную систему беспре¬кословного послушания. Свобода любит гримас¬ничать, а ее ужимки непредсказуемы...
Эбби изрекает: "Мы - поколение настоящего" (Now Generation), иными словами, лучший мир - здесь и сейчас, немедленно! При этом все, что связано с миром отцов, не годится никуда: "Question Authority!". "Социальный критик" Мария Меннес как в воду глядела: "Если бы взрослым нравились их длинные волосы, они бы обрились наголо20. Единственное, чего они не могут вынести - так это нашего одобрения".
И все-таки это было поколение, воспитанное по книгам доктора Спока, и стремилось оно не к погрому и анархии, а к радости. Расцветивший Америку психоделическими постерами художник оп¬арта Питер Макс после всех потасовок в университетах считал, что старый мир уже проиграл: "Мы вступаем в Золотой Век вечного мира и красоты. Революция победила; она уже произошла". Наступала долгожданная Эра Водолея. Вся история оказалась только предисловием к Революции Свободного Сознания, и в прошлом интерес вызывали только предвидения того, что творилось вокруг. САМОЛЕТИКИувидели потаенный смысл в текстах Льюиса Кэррола, а вокруг довоенного диснеевского мультика "Фантазия" (1940) разразился настоящий бум: оказывается, старина Уолт предсказал психоделию! На телеканале NBC появилось сделанное в духе йиппи комическое шоу под прозрачным названием "Laugh-in". Жизнь текла, как один бесконечный сейшен: QUICKSILVER MESSENGER SERVICE, THE FUGS, THE CHARLATANS, ITS A BEAUTIFUL DAY, THE PEANUT BUTTER CONSPIRACY, MOBY GRAPE, DAN HICKS AND HIS HOT LICKS, THE DIGGERS, - кого только не было среди позабытых теперь властителей дум, не одни ведь САМОЛЕТИКИ, GREATEFUL DEAD и деревенщина Джо со своей рыбкой подливали масла в этот веселый огонь.
Как вспоминал об этом сумбурном времени больших надежд Эбби, "это было упоительно -ощущать причастность к великим историческим переменам, было такое чувство, словно земля пружинила под ногами. Может ли это повториться? Нет, никогда. Такому уже не бывать никогда. Музыка никогда не будет больше такой заводной, любовь такой свободной, а дурь такой дешевой".18 Предчувствие мирового переворота и вселенской весны казалось само собою разумеющимся. Уже в 1964 знаменитый друг Хоффмана будущий глава "Белых пантер" и создатель группы МС-5 Джон Синклер мечтал о том, "какая славная будет жизнь" с простодушием Василия Ивановича, грезившего на привале о будущей коммунии: "Мы идем к сознательному сообществу художников и влюбленных, которые вместе живут, вместе работают, владеют всем сообща, вместе покуривают косячок, вместе танцуют и все вместе трахаются. И мы несем по свету свое Слово все вместе, как только можем - своим прикидом, свободно странствуя повсюду, нашей музыкой и танцами, нашим отношением к собственности19, нашим укладом совместного человеческого общежития, каждым своим вздохом на этой планете". В глазах Нации Свиней, однако, как подметил Хоффман, дети цветов были вовсе не "прекрасным народом" или "поколением любви", a "commie-drug-addict-sex-crazy-dirty-homosexual-nigger-draft-card-burner-runayay-spoiled-brats". Может быть, и в этом тоже была доля правды: "It was not all smiles and flowers in the slum. We had our Mansonesque moments". С одним из мэнсонообразных столкнулся и Эбби: легендарный глава ист-сайдской общины Galahad установил в своем трайбе авторитарную систему беспре¬кословного послушания. Свобода любит гримас¬ничать, а ее ужимки непредсказуемы...
Эбби изрекает: "Мы - поколение настоящего" (Now Generation), иными словами, лучший мир - здесь и сейчас, немедленно! При этом все, что связано с миром отцов, не годится никуда: "Question Authority!". "Социальный критик" Мария Меннес как в воду глядела: "Если бы взрослым нравились их длинные волосы, они бы обрились наголо20. Единственное, чего они не могут вынести - так это нашего одобрения".
И все-таки это было поколение, воспитанное по книгам доктора Спока, и стремилось оно не к погрому и анархии, а к радости. Расцветивший Америку психоделическими постерами художник оп¬арта Питер Макс после всех потасовок в университетах считал, что старый мир уже проиграл: "Мы вступаем в Золотой Век вечного мира и красоты. Революция победила; она уже произошла". Наступала долгожданная Эра Водолея. Вся история оказалась только предисловием к Революции Свободного Сознания, и в прошлом интерес вызывали только предвидения того, что творилось вокруг. САМОЛЕТИКИувидели потаенный смысл в текстах Льюиса Кэррола, а вокруг довоенного диснеевского мультика "Фантазия" (1940) разразился настоящий бум: оказывается, старина Уолт предсказал психоделию! На телеканале NBC появилось сделанное в духе йиппи комическое шоу под прозрачным названием "Laugh-in". Жизнь текла, как один бесконечный сейшен: QUICKSILVER MESSENGER SERVICE, THE FUGS, THE CHARLATANS, ITS A BEAUTIFUL DAY, THE PEANUT BUTTER CONSPIRACY, MOBY GRAPE, DAN HICKS AND HIS HOT LICKS, THE DIGGERS, - кого только не было среди позабытых теперь властителей дум, не одни ведь САМОЛЕТИКИ, GREATEFUL DEAD и деревенщина Джо со своей рыбкой подливали масла в этот веселый огонь.
Предвосхищая наши отечественные "Урлайты" и "Рио", появились бесчисленные "подпольные" (на самом деле, просто независимые: ФБР их, конечно, не искореняло, но американским контркультурщикам хотелось хотя бы по названию примазаться к героическому ореолу далеких советских братьев) журналы и газеты. И хотя, если по справедливости, никто из них рядом не стоял с "Забриски Rider"ом", многие все же стали известны на всю страну: "Berkley Barb" на Восточном побережье, "East Village Othef на Западном, "Seeds" в Чикаго, "The New York Free Press", "San Francisco Oracle" в Хейт-Эшбери.
Новый мир складывался сам собой, естественно и непринужденно. "Наша речь, - пишет Эбби, - стала называться хипповым диалектом. Наша философия стала известна как этика хиппи. Это была улица с двусторонним движением: лидеры движения усваивали эту культуру и одновременно помогали ее творить. Было кое-что такое, что делало Ист-Сайд непохожим на все прежние эксперименты: длинные волосы. О-о-о, они так много значили тогда. Во-первых, отращивать их надо было полгода, а то и год, чтобы получился настоящий буйный хайр. Это означало решимость, это было совсем не то, что быть радикалом по выходным, раз в месяц отправляясь на демонстрации за мир или собирая средства в разные там фонды. В движении за гражданские права многие участники отдавали своим убеждениям много времени и энергии, но эти убеждения не определяли их каждодневную жизнь. Длинные волосы не оставляли места поверхностному увлечению. Они вызывали скандалы в семье, нарекания школьных властей и преследования полиции. Длинный хайр нельзя спрятать. Вы можете скрыться в укромном месте, если вы гэй или коммунист, курите травку или выступаете против войны, если вы ненавидите своего босса. Вы можете тайком слушать "Битлз" в своей комнате. Но вы не можете спрятать свою длинную шевелюру: отпустить волосы - значит выйти из укрытия и открыто примкнуть к контркультуре".21 Эбби с увлечением пишет летучие листки: "Это был хипповый язык - задорный, дурашливый, полный веселья, но, кривляясь и паясничая, говорящий о серьезных вещах". Вот образец листовочного творчества Эбби (отсутствие третьего лица ед.числа - часть hippie talk):
Pot get you high (Wheee)
Cop bring you down (Oooh)
Pot love your chick (Mmmm)
Cop scare your dick (Owww)
Pot do no harm (!)
Judge break yout arm (!)
Pot should be free (Yeah)
Sun shine on me (Yeah).
2 тысячи хиппов под руководством Эбби устроили на Манхэттене Sweep-In и Tree-Plant-ln (по-нашему, субботник). Еще один пример того, что контркультура вовсе не призвана гадить и разрушать: с этим справляется Истеблишмент. Несколько лет спустя это же непривычное для Америки начинание повторила секта Муна. От опошления идеи кропот¬ливыми адептами желтолицего прохиндея Эбби
передернуло: "Жопы зомбированные!" (это он еще нас с вами на субботниках не видал).
В январе 1967 в Парке Золотые ворота в Сан-Франциско был проведен "Первый в мире Human Be-In" (приблизительно можно перевести как "День человечности"). Собралось тысяч 20, а заправляли "мероприятием" Аллен Гинсберг и Тимоти Лири. Так зарождалась сформулированная позже Хоффманом эстетика знаменитых празднеств йиппи: радость, спонтанность, непредсказуемость театрализованно¬го действа, озорная провокация против угрюмого мира пожилых с младенчества.
30 марта 1967 на пасху 10 тысяч йиппи и хиппи устроили "Flower Power Love-In and Be-In" в нью-йоркском Центральном парке. Так написано в академических книжках и, как всегда, это вранье: никаких таких отдельных от хиппи йиппи тогда еще не было. Зато было весело: собралось 35 000 человек. Все от чего-нибудь ловили кайф - от воздушных шариков, от кислоты, от бананов, ребятни, неба, цветов, танцев, поцелуев, - вспоминает Эбби в "Революции ради ада револю¬ции". Накануне кто-то позвонил Эбби и подарил 10 тысяч цветов, которые было решено разбро¬сать с самолета. Насилу нашли ханыгу, еле поднявшего в воздух свой аэроплан. К сожалению, все десять тысяч цветов свалились на пустынной улочке в несколь¬ких кварталах от парка. Бомбы падают' точнее, а вот цветы всегда куда-то сносит ветром... Рядом на 5-й авеню шел пасхальный парад, но народу в нем участвовало вдвое меньше. Эбби и Анита с лицами, распи¬санными серебром, присое¬динились к шествию - но их не пустили в церковь за "не¬приличный вид". Обиженный Эбби ушел, задумав на Рож¬дество приехать на осляти с распущенными длинными во¬лосами и в хламиде - что-то они тогда скажут?
В марте 67-го на станции метро Большая Центральная в Нью-Йорке Эбби сотоварищи устроил праздник весны "Yip-ln". Шалуны наводнили вестибюль воздушными шариками, устро¬или пляски на справочном ки¬оске, но когда посягнули на свя¬тыни - отвергая законы физи¬ческого времени, сорвали стрелки с циферблата, - полиция вступилась за Ньютона и налетела с дубинками. Шалунам, конечно, вломили. Двенадцать человек, в том числе Хоффман, были серьезно ранены. Побоище получило огласку и вызвало всенародное возмущение, в то время как милицейские бесчинства на Гоголевском бульваре и кровавые сопли безымянных хиппов российского Нечерноземья до сих пор вопиют к небесам. Пару лет спустя за тысячи миль от Нью-Йорка в южном городе моего детства я мальчишкой наблюдал, как наряд милиции выводил из курортного ресторана знаменитую местную куртизанку по прозвищу Мякушка. Мякушка была пьяна в дымину и устроила публичное обнажение в защиту свободной любви. Четыре милиционера
В январе 1967 в Парке Золотые ворота в Сан-Франциско был проведен "Первый в мире Human Be-In" (приблизительно можно перевести как "День человечности"). Собралось тысяч 20, а заправляли "мероприятием" Аллен Гинсберг и Тимоти Лири. Так зарождалась сформулированная позже Хоффманом эстетика знаменитых празднеств йиппи: радость, спонтанность, непредсказуемость театрализованно¬го действа, озорная провокация против угрюмого мира пожилых с младенчества.
30 марта 1967 на пасху 10 тысяч йиппи и хиппи устроили "Flower Power Love-In and Be-In" в нью-йоркском Центральном парке. Так написано в академических книжках и, как всегда, это вранье: никаких таких отдельных от хиппи йиппи тогда еще не было. Зато было весело: собралось 35 000 человек. Все от чего-нибудь ловили кайф - от воздушных шариков, от кислоты, от бананов, ребятни, неба, цветов, танцев, поцелуев, - вспоминает Эбби в "Революции ради ада револю¬ции". Накануне кто-то позвонил Эбби и подарил 10 тысяч цветов, которые было решено разбро¬сать с самолета. Насилу нашли ханыгу, еле поднявшего в воздух свой аэроплан. К сожалению, все десять тысяч цветов свалились на пустынной улочке в несколь¬ких кварталах от парка. Бомбы падают' точнее, а вот цветы всегда куда-то сносит ветром... Рядом на 5-й авеню шел пасхальный парад, но народу в нем участвовало вдвое меньше. Эбби и Анита с лицами, распи¬санными серебром, присое¬динились к шествию - но их не пустили в церковь за "не¬приличный вид". Обиженный Эбби ушел, задумав на Рож¬дество приехать на осляти с распущенными длинными во¬лосами и в хламиде - что-то они тогда скажут?
В марте 67-го на станции метро Большая Центральная в Нью-Йорке Эбби сотоварищи устроил праздник весны "Yip-ln". Шалуны наводнили вестибюль воздушными шариками, устро¬или пляски на справочном ки¬оске, но когда посягнули на свя¬тыни - отвергая законы физи¬ческого времени, сорвали стрелки с циферблата, - полиция вступилась за Ньютона и налетела с дубинками. Шалунам, конечно, вломили. Двенадцать человек, в том числе Хоффман, были серьезно ранены. Побоище получило огласку и вызвало всенародное возмущение, в то время как милицейские бесчинства на Гоголевском бульваре и кровавые сопли безымянных хиппов российского Нечерноземья до сих пор вопиют к небесам. Пару лет спустя за тысячи миль от Нью-Йорка в южном городе моего детства я мальчишкой наблюдал, как наряд милиции выводил из курортного ресторана знаменитую местную куртизанку по прозвищу Мякушка. Мякушка была пьяна в дымину и устроила публичное обнажение в защиту свободной любви. Четыре милиционера
15 апреля Эбби участвует в крупнейшей демонстрации в истории Америки. 700 тысяч человек (все те же лица: Аллен Гинсберг и изображавший Желтую Субмарину театр Bread and Puppets) прошли к зданию ООН, требуя прекратить вьетнамскую войну.
29 апреля 67-го года Flower Brigade из 20 хиппи участвует с цветами и плакатиками "Любовь" в демон¬страции в поддержку "Наших ребят во Вьетнаме", организованной ястребами. Эбби и его друзья пристроились за колонной бойскаутов с транспарантом: "Поддержите наших ребят - верните их домой" (организаторы демонстрации, напротив, считали, что "поддержать ребят" - это как можно большим числом нагнать их под пули Вьетконга - точь-в-точь как у нас). "Патриоты" напа¬дают на хиппов, вырывая у них американский флаг: какая-то мамаша с ребенком на руках бросает свое дитя, чтобы тоже выполнить свой долг перед отечеством и заехать хиппам в ухо. Ребенок орет: они с мамашей оказываются по разные стороны потасовки: малыш с нами! Лепестки летают над свалкой, как пух из распоротой подушки. "Flower Brigade проиграла свое первое сражение, - пишет Эбби, - но берегись, Америка - мы заминируем нарциссами Ист-Ривер, мы забаррикадируем одуванчиками призывные участки, мы взорвем мостовые зеленой порослью, запрятав семена в щели. Flower Power!".
А 20-го мая 67-го года Эбби устроил одно из самых знаменитых представлений своей "театральной герильи": вероломно пробравшись с друзьями (всего восемнадцать человек) на галерею для публики нью-йоркской биржи (охрана долго не хотела пускать подозрительных хайрастых), разбросал тысячу долларов однодолларовыми бумажками. Событие напоминало падение Тунгусского метеорита на город Рыбинск. Купюры зелеными бабочками кружились по храму Золотого тельца. Основной инстинкт сработал: бросив дела, брокеры и маклеры пустились ловить небесную манну - а хайрастые весело хохотали наверху под самой крышей. К ним присоединился и турист из провинции, сказавший журналистам,, что за всю поездку в Нью-Йорк он так ни разу йе оттягивался. Эбби назвал это "новым изгнанием менял из Храма в эпоху ТВ", Вскоре на всякий случай галерею для посетителей обнесли пуленепробиваемым стеклом за 20 тысяч долларов. Событие стало известно советским хиппам: в журнале "Вокруг света" появилась статья Генриха Боровика о хиппи с описанием проделок Эбби и его друзей. Мои ровесники до сих пор помнят ее наизусть. Считается, что проказа на бирже была первой акцией йиппи, хотя до основания "движения йиппи" оставалось еще 4 месяца.
Лично я всегда держал свой цветок в крепко сжатом кулаке» (Эбби Хоффман)
Летом 1967 года произошли два эпохальных события: в июне Анита Кушнер и Эбби поженились в Лето любви в Центральном парке, с цветами в волосах и при стечении трех тысяч цветочного пипла. Жених был в белом балахоне и венке из ромашек, а венчал их Линн Хаус, служитель пародийного культа "бу-ху". Цветная фотография Эбби и Аниты попала в "Time" и парочка стала для Америки воплощением движения хиппи.
А в августе Эбби знакомится с другим профессиональным баламутом: длинноволосым и бородатым Джерри Рубином. Позже он скажет: "Мы были нужны друг другу с Джерри, как Че с Фиделем". Стайн назвал Рубина "самым свободным человеком, какого я когда-либо встречал, человеком, полностью очистившимся от мифов своего общества".
Рубин вырос в Цинциннати, там же в годы |учебы в колледже 5 лет работал репортером-газетчиком. Потом полтора года изучал социологию в Иерусалимском университете, а в 1963 поступил в Беркли (Ка¬лифорнийский университет). В 1964 году провел 2 месяца Кубе - поглядеть на настоящую революцию, и революция понравилась Джерри: самый плени¬тельный взгляд на социализм - это из окна инту¬ристовского валютного отеля. Вернувшись, Джерри участвует в движении за расовое равноправие и в первой серьезной студенческой заварухе Шести¬десятых: Движении за свободу слова в Беркли. Кстати, автор исторического лозунга "Trust no one over 30" ("Не верь никому старше 30-ти") вовсе не Джерри Рубин, а лидер Free speech movement в Беркли Марио Савио. Однако раз уж все считали, что именно Джерри так сказал, то Хоффману, написавшему, что "kids should kill their parents", Рубин не мог не понравиться. Эбби при этом очень любил своих родителей, да и в разгар последующих со¬бытий обоим было уже за тридцать. От слов своих они, однако не отрекались никогда: как и Иван Карамазов, они изъяснялись иносказательно и обращались к тем, кто понимает поэтические пре¬увеличения, не предполагая, что их слова могут быть поняты буквально и запасть в душу Смердяковым и Мэнсонам. Но все, кто может понять, понял: великий кинорежиссер Вуди Аллен плакался Джерри Рубину, что завидует ему: "Жизнь моя бессмысленна. Все, что я делаю - это для развлечения пьяных жлобов в Лас-Вегасе. Ты-то хоть пытаешься изменить мир". Именно Рубин организовал первые про¬гремевшие антивоенные акции - Vietnam Teach-ins и Vietnam Day, когда студенты легли на рельсы перед военной техникой, идущей на погрузку на корабли для отправки во Вьетнам - "для поддержания кон¬ституционного порядка". Тогда Джерри в первый и последний раз похвалили советские газеты. Весной 1967 Джерри был уже признанным лидером мятежного студенчества, и даже выдвигался на пост мэра'Берклис простой и доходчивой программой
А в августе Эбби знакомится с другим профессиональным баламутом: длинноволосым и бородатым Джерри Рубином. Позже он скажет: "Мы были нужны друг другу с Джерри, как Че с Фиделем". Стайн назвал Рубина "самым свободным человеком, какого я когда-либо встречал, человеком, полностью очистившимся от мифов своего общества".
Рубин вырос в Цинциннати, там же в годы |учебы в колледже 5 лет работал репортером-газетчиком. Потом полтора года изучал социологию в Иерусалимском университете, а в 1963 поступил в Беркли (Ка¬лифорнийский университет). В 1964 году провел 2 месяца Кубе - поглядеть на настоящую революцию, и революция понравилась Джерри: самый плени¬тельный взгляд на социализм - это из окна инту¬ристовского валютного отеля. Вернувшись, Джерри участвует в движении за расовое равноправие и в первой серьезной студенческой заварухе Шести¬десятых: Движении за свободу слова в Беркли. Кстати, автор исторического лозунга "Trust no one over 30" ("Не верь никому старше 30-ти") вовсе не Джерри Рубин, а лидер Free speech movement в Беркли Марио Савио. Однако раз уж все считали, что именно Джерри так сказал, то Хоффману, написавшему, что "kids should kill their parents", Рубин не мог не понравиться. Эбби при этом очень любил своих родителей, да и в разгар последующих со¬бытий обоим было уже за тридцать. От слов своих они, однако не отрекались никогда: как и Иван Карамазов, они изъяснялись иносказательно и обращались к тем, кто понимает поэтические пре¬увеличения, не предполагая, что их слова могут быть поняты буквально и запасть в душу Смердяковым и Мэнсонам. Но все, кто может понять, понял: великий кинорежиссер Вуди Аллен плакался Джерри Рубину, что завидует ему: "Жизнь моя бессмысленна. Все, что я делаю - это для развлечения пьяных жлобов в Лас-Вегасе. Ты-то хоть пытаешься изменить мир". Именно Рубин организовал первые про¬гремевшие антивоенные акции - Vietnam Teach-ins и Vietnam Day, когда студенты легли на рельсы перед военной техникой, идущей на погрузку на корабли для отправки во Вьетнам - "для поддержания кон¬ституционного порядка". Тогда Джерри в первый и последний раз похвалили советские газеты. Весной 1967 Джерри был уже признанным лидером мятежного студенчества, и даже выдвигался на пост мэра'Берклис простой и доходчивой программой
"Свобода слова - это право кричать "Театр!" среди толпы на пожаре" (поговорка йиппи)
"Войне конец, а травку легализовать", став вторым из 4-х кандидатов и набрав целых 22% голосов. Осенью 1967 Рубин перебирается в Нью-Йорк, чтобы возглавить осаду Пентагона, да так там и остался - уж очень славная подобралась компания. Друзья Эбби и Джерри олицетворяли двойственность йиппи: Эбби вышел из среды хиппи, Джерри -из политическо¬го радикализма "новых левых". В отличие от бла¬годушного ша¬лопая и раз-долбая Хоффмана, Рубин был энергичен и любил заварухи. Он ввел в моду старые свитера и армейские камуф¬ляжные брюки со множеством карманов. По словам очевидца, "Рубин передвигался по улицам Нью-Йорка, как маленький Че Гевара". Друзья решили начать с Пентагона.
Знаменитая осада Пентагона, замечательно описанная Норманом Мейлером в "Армиях ночи", прошла 21 октября 1967. Акция планировалась тщательно: предварительно несколько хайрастых с загадочным видом произвели замер сооружения, объяснив пришедшим их арестовать нижним воинским чинам и собравшимся журналистам, что пятиугольник - это дьявольский знак, а это пагубно отражается на внешней политике страны. Поэтому с помощью магии и волшебства будущие йиппи решили очистить Пентагон от духа ненависти и злобы. В ходе изгнания бесов предполагалось заклинаниями поднять Пентагон в воздух: "Мы хотим поднять на 100 футов, но генералитет дал согласие только на 10. Скоро мы вернемся и приведем еще тысяч пятьдесят".
И вот настал день священнодействия. Пестрая толпа из побитых молью битников и цветущих юностью хиппи в разноцветных лохмотьях, веселых юродивых и яйцеголовых интеллектуалов окружила зловещий пятиугольник. Впереди стоял авангард: индейский шаман из племени шошонов с бубном, буддийские монахи с трещотками, Аллен Гинсберг с любимой гармошкой, жрецы неведомых культов с колокольчиками, дудками и погремушками, кликуши с мегафонами, самодеятельные кудесники, маги, чародеи, волхвы, ведьмы и колдуны - в Америке тех лет их было пруд пруди. Шум, визг и треск перекрывали (судя по единственной слышанной мною записи, малохудожественные, но искренние и от всей души) завывания группы приятеля Эбби Хоффмана рок-певца, проповедника и поэта, знатока египетских иероглифов и сокровенного знания древних жрецов Эда Сендерса THE FUGS.23 Анита была одета сержантом Пеппером, а Эбби -индейским вождем. Над толпой кудрявился жем¬чужный дымок с характерным ароматом, а колеса горстями раздавались ближним доброхотами. Одним словом, братство, мир и согласие нестройной толпой
Знаменитая осада Пентагона, замечательно описанная Норманом Мейлером в "Армиях ночи", прошла 21 октября 1967. Акция планировалась тщательно: предварительно несколько хайрастых с загадочным видом произвели замер сооружения, объяснив пришедшим их арестовать нижним воинским чинам и собравшимся журналистам, что пятиугольник - это дьявольский знак, а это пагубно отражается на внешней политике страны. Поэтому с помощью магии и волшебства будущие йиппи решили очистить Пентагон от духа ненависти и злобы. В ходе изгнания бесов предполагалось заклинаниями поднять Пентагон в воздух: "Мы хотим поднять на 100 футов, но генералитет дал согласие только на 10. Скоро мы вернемся и приведем еще тысяч пятьдесят".
И вот настал день священнодействия. Пестрая толпа из побитых молью битников и цветущих юностью хиппи в разноцветных лохмотьях, веселых юродивых и яйцеголовых интеллектуалов окружила зловещий пятиугольник. Впереди стоял авангард: индейский шаман из племени шошонов с бубном, буддийские монахи с трещотками, Аллен Гинсберг с любимой гармошкой, жрецы неведомых культов с колокольчиками, дудками и погремушками, кликуши с мегафонами, самодеятельные кудесники, маги, чародеи, волхвы, ведьмы и колдуны - в Америке тех лет их было пруд пруди. Шум, визг и треск перекрывали (судя по единственной слышанной мною записи, малохудожественные, но искренние и от всей души) завывания группы приятеля Эбби Хоффмана рок-певца, проповедника и поэта, знатока египетских иероглифов и сокровенного знания древних жрецов Эда Сендерса THE FUGS.23 Анита была одета сержантом Пеппером, а Эбби -индейским вождем. Над толпой кудрявился жем¬чужный дымок с характерным ароматом, а колеса горстями раздавались ближним доброхотами. Одним словом, братство, мир и согласие нестройной толпой
окружило хмурое железобетонное строение. В заградительный кордон национальных гвардейцев брызгали из водяных пистолетов изобретенным хиппи таинственным средством для поднятия потенции: считалось, что это должно вызвать в них любовь к демонстрантам, среди которых, кстати, было много прехорошеньких барышень. Накануне Эбби с друзьями провели пресс-конференцию, показав журналистам силу секретного оружия: несколько окропленных патентованным эликсиром парочек тут же самозабвенно занялись любовью. Впрочем, добровольцам из журналистов в просьбе самим испытать снадобье отказали: не время пока. Из многотысячной толпы к строю оцепления вышел добравшийся автостопом с Западного побережья хейт-эшберийский хиппи, имя которого я, к несчастью, забыл, вложил в дуло винтовки цветок, откуда-то сбоку щелкнул фотоаппарат - и напрасно Лоллобриджида вкупе с Кардинале еще три года принимали грациозные позы: обошедшее обложки журналов мира лучшее фото шестидесятых уже было сделано. Кто-то поднял плакат: "ЛБДж (т.е. президент Л.Б.Джонсон) любит Хо Ши Мина". Солдатам кричали: "Присоединяйтесь к нам!". Трое солдат бросают оружие и каски и выходят из строя -их успевают схватить и увести.
Стемнело. Над толпой появились вертолеты, освещавшие прожекторами сцену Великого камлания. Аллен Гинсберг уселся на корточки и монотонно завел священное слово "Ом" - тысячи голосов за ним. И тут - свершилось! Как вспоминал Эбби, в пульсирующем свете прожекторов под стрекотание вертолетных пропеллеров "Пентагон медленно поднялся в воздух и завис, как летающая тарелка. Меня удивило, как легко это случилось".24 Вряд ли Хоффману померещилось: множество участников помнят, как было дело. Странно, но с другой стороны, из-за спин гвардейцев этого никто не заметил: чтобы увидеть главное, надо было хорошенько овладеть наукой дона Хуана...
К полуночи гвардейцы двинулись на толпу: от миролюбцев полетели пух и перья. Эбби с друзьями, в крови и синяках, оказались в обезьяннике, где стал вести себя шумно и потребовал вызвать Международный Красный Крест: мы - военно¬пленные. Копы хотя и не соблюдали Женевскую конвенцию, но и по законам военного времени поступать не стали. Штраф по 10 долларов и -свободны. В июле 1967 в журнале Time появилась передовая статья о хиппи. Тем самым хиппи стали частью культуры "большого общества" (правильно делала советская пресса: раз об этом не пишут, то этого как бы и нет). А значит, когда Лето Любви прошло и заморосили дожди, веселая клоунада стала терять смысл. 10 октября Сан-Франциско 1967 года цветочный народ устроил похороны Flower Power. Боюсь, что в этот же день родилась наша Система... Ощущая, что журнал "Роллинг стоун" и мюзикл Hair - это конец эпохи хиппи, - пишет Эбби, - мы решили погрести ее сами. А пару лет спустя Мэнсон и Алтамонт вбили в гроб хип-культуры последний гвоздь". Бубенцы и клеши-колокола становятся модой домохозяек. "Есть Битлз, а есть битломания", - сказал Эбби.
История хиппи подобна комете: махонькое ядро и длинный хвост через пол-Вселенной. Все главное уложилось в какие-то год-два. Вот уже тридцать лет мы живем воспоминаниями о кратком празднике. Но, положа руку на сердце, надо самим себе признаться, что игра в детей цветов - это ностальгические потуги оживить мифические Времена творения, нечто, ушедшее навсегда. Перефразируя известную сентенцию о рок-н-ролле, «Flower Power мертва, а мы еще нет». Удивительно, но рок тоже пережил Flower Power и даже сочинил траурные марши. Еще не выродившиеся в диско-трио с педерастическими голосами мальчиков-евнухов BEE GEES записали анти-гимн хиппи: песню «Back to Massachusetts» на мелодию «Сан-Франциско». Песенка звала вернуться из хиппового Фриско в деловой Массачусетс и заняться делом. А язвительный Фрэнк Заппа выпустил циничный альбом «We're Only in This for the Money» с издевательскими текстами типа «я буду по-прежнему любить полицию, когда из меня на улице вышибут все дерьмо». Надо было либо что-то делать, либо сидеть и вспоминать о славном и сладком.
Эбби и его друзья сочли, что перед хиппи стоит выбор: прозябать в отведенных снисходительной Америкой для чудачеств резервациях или двигаться дальше.25 Решено было объединить хиппи с ПОЛИТИКОЙ, но ПОЛИТИКОЙ особенной: театральной. Улица должна была стать сценой, на которой разыгрывался веселый спектакль о скудоумии Истеблишмента. Зрители вовлекались в действие, и каждый из них должен быть тоже стать хоть немного хиппи.
Вокруг Эбби и Джерри собрались будущие йиппи, один другого колоритнее. Полу Красснеру было уже 36 лет, и он был известным писакой, виртуозом стеба в американской журналистике. Вначале он пописывал в журналах "Mad" и "Playboy" (до-троицкого периода) и сочинял монологи для комиков. А затем по совету своего приятеля уже упоминавшегося Ленни Брюса решил основать
за совершенно
За принудительный каннибализм: раз уж убил - съешь! Если заставить поедать всех, кого ты убил, то не стало бы войн (Эбби Хоффман)
небывалый журнал. "Реа¬лист" стал са¬мым скандаль¬ным сатиричес¬ким журналом в истории США с внушительным 100-тысячным тиражом. О йип-пи Красснер говорил:йиппи-это политика абсурда, в которой я могу быть самим собой. Страсть Пола к абсурду делала его человеком милым, славным, но в общении невыносимым и ненадежным - типичная фигура нашего отечественного андеграунда. Собственное кривляние и позерские заморочки Красснеру были дороже истины, друзей и Платона с Гегелем (он же Кант). Выступая свидетелем защиты на Чикагском процессе, Пол здорово подвел Эбби и Джерри: сутра наглотавшись кислоты, нес полную ахинею и отрубился в ходе дачи показаний.
Боб Фасе (не путать с Бобом Фоссом!) был создателем подпольного радио и телевидения, одержимым идееей обратить изобретенные для промывания мозгов в особо крупных масштабах электронные масс-медиа для целей Власти цветов. Первой передачей подпольного телевидения была такая: лоумышленники"hyp и врезалисьI программу новостей кабель ого телевидения с собственным прямым репортажем с места события. На экранах вместо залитых кровью душных джунглей Вьетнама появилась целомудренная и умиротво¬ряющая картинка: парочка йиппи, занимающаяся любовью.
Эд Сэндерс в движении йиппи занимал пост "ответственного за рок-музыку". Юноша из Канзас Сити был образцовым американским школьником, пятерочником, физкультурником и вообще - но прочел гинсберговский "Вопль" и жизнь его пошла наперекосяк. Эд отправился в Нью-Йорк изучать в университете древнегреческий и древнеегипетский, а там дорожка пошла скользкая и пагубная. И вчерашний отличник оказался в Ист Виллидже среди таких же нечесаных нигилистов и сквернословов во главе основанной в 1965 группы THE FUGS. Если Моррисон считал мужественным поступком спеть в телешоу Салливана "я ловлю кайф" ("I get much higher"), то тексты Сэндерса были сплошным эпическим подвигом: цензурных слов в них почти что и не было. Цель группы он объяснял так: "Петь без каких-либо умолчаний о свободном сексе и революции"." В роке THE FUGS были тем же, чем "Реалист" в журналистике", - похвалил их автор истории йиппи Стайн. А еще Сэндерс был книго¬издателем (надо полагать, книжки были не для дам-с) и создателем магазина андеграундной литературы Peace Eye Bookstore. За поэму "Shads of God" Эда прозвали Гомером йиппи. Кроме того, Эд был одним из организаторов марша за мир по маршруту Сан-Франциско-Москва. До Москвы марш так и не добрался, а жаль - вот была бы нам радость.
В группе THE FUGS играл еще один яркий персонаж эпохи - "сексуальный анархист" Тули Купферберг. Тули был теоретиком и практиком сексуальной революции и изобрел 1001 новый способ заниматься любовью. На этой почве у него регулярно съезжала крыша. Однажды он даже бросился с Манхэттенского моста, но, к несчастью, остался жив.
Джим Фуратт был гэйем и актером не-бродвейского театрика, одним из создателей улич¬ного театра хиппи.
Близким другом йиппи был Фил Оке, восходящая звезда фолк-рока. Филу прочили, что он затмит Дилана, он был тоньше и искренней Боба, но слишком всерьез вошел в роль рок-поэта. Дело кончилось тем, что Фил повесился в ванной.
Йиппи были попыткой - изначально странной, но шумной и настырно лезшей в новости дня, горластой и крикливой -соединить хиппи и политику.
Согласно мифу, движение йиппи, иначе говоря, обновленных хиппи, родилось на праздновании нового 1968 года (на самом деле, идея соединить движение хиппи и политический протест появилась сразу после осады Пентагона26, а окончательно оформилась в начале декабря). Само слово yippie - это слегка измененное на письме слово yippee, междометия-вопля типа "ой-ёй-ёй!" или "Уй-йя-а!" (орфографические ошибки и описки да и вообще любое искажение текста, как утверждал Эбби, а вслед за ним и тартуская школа семиотики, - мощный источник порождения новых, неожиданных смыслов). Правда, потом Эбби стал утверждать, что междометие надо трактовать так: Youth International Party. Но когда об этом же написали серьезные газеты, любивший сбить всех с толку и запутать Эбби заявил, что никаких таких сокращений в слове "йиппи" нет, а есть лишь радостный вопль юности, и расшифровка аббревиатуры - плод рук лживых болванов-журналистов. Эбби вообще любил быть непоследовательным и говорить противоположные вещи, пока у публики не начинала потихоньку съезжать крыша.
«Это все миф: йиппи - миф, свинья - миф, я сам тоже - миф, - вы когда-ниБудь слыхали о комми-анархисте-террористе с цветным ТВ?»
(Эбби Хоффман)
Вот два описания исторического события -рождения слова "ЙИППИ".
"Участники помнят это как в тумане. Эбби Хоффман был в полном отрубе от кислоты, все остальные хотя бы слегка торчали... Обсуждалось, как быть дальше с молодежной революцией, и вдруг Джерри Рубин сказал: "Свинья!". Пол Красснер заверещал "У-й-йя!!!", а Эбби Хоффман принялся кататься по полу в полном восторге с воплем Yippee!!! Yippee!!! Yippee!!!".27 Сам же Эбби помнит это так: "Слово было найдено на Новый год. Yippie! Пятеро заговорщиков валялись на подушках на полу в крошечной гостиной нашей ист-сайдской квартирки. Пол Красснер, маявшийся от отходняка после кислоты, тупо слонялся из угла в угол, бубня: "Ну почему, почему, почему же?". "Глянь-ка,- вдруг озадаченно сказал он, и его протравленные до хромосомного уровня мозги забулькали от озарившего их внезапного открытия, - если сделать пальцами "V", как на мирной демонстрации, то вместе с рукой опять же получается тоже буква: "Y"!" - "I! Eye! Eye! I love you very much!" - продекламировала Анита. "Пи-пи", - пропищал Джерри Рубин, а его отлаженные, как часовой механизм, мозги теоретика уже увязывали носившуюся в воздухе смутную идею в стройную концепцию: в каждом движении должно быть хоть немножечко "пи-пи"! "И снова "I": "I am the Walrus, I am the Eggman", - процитировал Битлов Эбби. "Е" - это значит: Everybody и Энергия", -заголосила подружка Джерри Нэнси. "Yippie!!! -заорали все хором". "Кто такой йиппи? Йиппи - это политический хиппи, йиппи - обдолбанный воин эпохи Водолея, хип, которому засветили по репе полицейской дубиной, йиппи - это хиппи, который отправляется в Чикаго!".28 Зачем надо было в Чикаго - речь впереди, а пока в апреле 68-го вся компания отправилась на подмогу Марку Радду в бунтующий Колумбийский университет. "Я относился к Марку, вспоминал Эбби, - как к младшему брату. У него совсем не было опыта, зато был природный инстинкт смутьяна и баламута".
Любая контркультура есть театр, рассчитанный на обывателя. Если бы цивилы не косились в ужасе - какой смысл был бы в тщательной продуманности небрежного прикида? Сколько
трепета было в моей душе девятиклассника, выряжавшегося в древнюю, наполовину истлевшую кожанку, найденную в отцовском хламе, бабушкину желтую панаму, дореволюционные круглые очки с синими стеклами, предмет зависти друзей (я казался себе в них вылитым Ленноном) и тщательно истерзанные индийские джинсы за пятнадцать рублей и босиком усаживался с приятелями на теплом ас¬фальте среди цветочных клумб вокруг похищенного из кабинета физики граммофона. Называлось это так: хип-парад. Эбби был в те годы куда начитанней меня и обосновывал свои костюмированные представления эстетикой любимого реформатора театра сюрреалиста Антонена Арто (о нем см. в номере Easy Rider с Джоплин на обложке статью П. Кротенко). "Для нас протест и театр естественно сочетались, - писал Хоффман. - Мы были уже изначально в бутафорских костюмах. Когда мы шли по 14-й стрит, мы были словно полуиндейцы в окружении чуждой нам культуры. Вся наша жизнь была сплошным театром - игра на флейте на углу улицы, аскание (panhandling), дефилирование по
улице, живые символы отчуждения... Мы ни у кого не заимствовали свой стиль. Как только мы поняли, что мир - театр и обратились к войне символов, прочее пошло само собой".29 "Политикой должны заниматься не политиканы, а актеры и художники, -продолжает Эбби. - Самая большая ошибка революций - это скука, когда ритуал заменяет игру...". "Йиппи были созданы, чтобы дурачить средства массовой информации", - говорил Эбби. Был придуман значок (на пурпурном фоне ярко-розовый клич: "Yippie!") и флаг: пятиконечная красная звезда и листик марихуаны на черном фоне. В марте 1968 года йиппи устроили пресс-конференцию в отеле "Американа", покуражившись всласть над журналистами. Сказано было примерно следующее (меня там не было, но я решил по-хоффмановски нахально собрать кусочки деклараций и интервью йиппи из книги "Revolution for the Hell of It" (1968):
Боб Фасе (не путать с Бобом Фоссом!) был создателем подпольного радио и телевидения, одержимым идееей обратить изобретенные для промывания мозгов в особо крупных масштабах электронные масс-медиа для целей Власти цветов. Первой передачей подпольного телевидения была такая: лоумышленники"hyp и врезалисьI программу новостей кабель ого телевидения с собственным прямым репортажем с места события. На экранах вместо залитых кровью душных джунглей Вьетнама появилась целомудренная и умиротво¬ряющая картинка: парочка йиппи, занимающаяся любовью.
Эд Сэндерс в движении йиппи занимал пост "ответственного за рок-музыку". Юноша из Канзас Сити был образцовым американским школьником, пятерочником, физкультурником и вообще - но прочел гинсберговский "Вопль" и жизнь его пошла наперекосяк. Эд отправился в Нью-Йорк изучать в университете древнегреческий и древнеегипетский, а там дорожка пошла скользкая и пагубная. И вчерашний отличник оказался в Ист Виллидже среди таких же нечесаных нигилистов и сквернословов во главе основанной в 1965 группы THE FUGS. Если Моррисон считал мужественным поступком спеть в телешоу Салливана "я ловлю кайф" ("I get much higher"), то тексты Сэндерса были сплошным эпическим подвигом: цензурных слов в них почти что и не было. Цель группы он объяснял так: "Петь без каких-либо умолчаний о свободном сексе и революции"." В роке THE FUGS были тем же, чем "Реалист" в журналистике", - похвалил их автор истории йиппи Стайн. А еще Сэндерс был книго¬издателем (надо полагать, книжки были не для дам-с) и создателем магазина андеграундной литературы Peace Eye Bookstore. За поэму "Shads of God" Эда прозвали Гомером йиппи. Кроме того, Эд был одним из организаторов марша за мир по маршруту Сан-Франциско-Москва. До Москвы марш так и не добрался, а жаль - вот была бы нам радость.
В группе THE FUGS играл еще один яркий персонаж эпохи - "сексуальный анархист" Тули Купферберг. Тули был теоретиком и практиком сексуальной революции и изобрел 1001 новый способ заниматься любовью. На этой почве у него регулярно съезжала крыша. Однажды он даже бросился с Манхэттенского моста, но, к несчастью, остался жив.
Джим Фуратт был гэйем и актером не-бродвейского театрика, одним из создателей улич¬ного театра хиппи.
Близким другом йиппи был Фил Оке, восходящая звезда фолк-рока. Филу прочили, что он затмит Дилана, он был тоньше и искренней Боба, но слишком всерьез вошел в роль рок-поэта. Дело кончилось тем, что Фил повесился в ванной.
Йиппи были попыткой - изначально странной, но шумной и настырно лезшей в новости дня, горластой и крикливой -соединить хиппи и политику.
Согласно мифу, движение йиппи, иначе говоря, обновленных хиппи, родилось на праздновании нового 1968 года (на самом деле, идея соединить движение хиппи и политический протест появилась сразу после осады Пентагона26, а окончательно оформилась в начале декабря). Само слово yippie - это слегка измененное на письме слово yippee, междометия-вопля типа "ой-ёй-ёй!" или "Уй-йя-а!" (орфографические ошибки и описки да и вообще любое искажение текста, как утверждал Эбби, а вслед за ним и тартуская школа семиотики, - мощный источник порождения новых, неожиданных смыслов). Правда, потом Эбби стал утверждать, что междометие надо трактовать так: Youth International Party. Но когда об этом же написали серьезные газеты, любивший сбить всех с толку и запутать Эбби заявил, что никаких таких сокращений в слове "йиппи" нет, а есть лишь радостный вопль юности, и расшифровка аббревиатуры - плод рук лживых болванов-журналистов. Эбби вообще любил быть непоследовательным и говорить противоположные вещи, пока у публики не начинала потихоньку съезжать крыша.
«Это все миф: йиппи - миф, свинья - миф, я сам тоже - миф, - вы когда-ниБудь слыхали о комми-анархисте-террористе с цветным ТВ?»
(Эбби Хоффман)
Вот два описания исторического события -рождения слова "ЙИППИ".
"Участники помнят это как в тумане. Эбби Хоффман был в полном отрубе от кислоты, все остальные хотя бы слегка торчали... Обсуждалось, как быть дальше с молодежной революцией, и вдруг Джерри Рубин сказал: "Свинья!". Пол Красснер заверещал "У-й-йя!!!", а Эбби Хоффман принялся кататься по полу в полном восторге с воплем Yippee!!! Yippee!!! Yippee!!!".27 Сам же Эбби помнит это так: "Слово было найдено на Новый год. Yippie! Пятеро заговорщиков валялись на подушках на полу в крошечной гостиной нашей ист-сайдской квартирки. Пол Красснер, маявшийся от отходняка после кислоты, тупо слонялся из угла в угол, бубня: "Ну почему, почему, почему же?". "Глянь-ка,- вдруг озадаченно сказал он, и его протравленные до хромосомного уровня мозги забулькали от озарившего их внезапного открытия, - если сделать пальцами "V", как на мирной демонстрации, то вместе с рукой опять же получается тоже буква: "Y"!" - "I! Eye! Eye! I love you very much!" - продекламировала Анита. "Пи-пи", - пропищал Джерри Рубин, а его отлаженные, как часовой механизм, мозги теоретика уже увязывали носившуюся в воздухе смутную идею в стройную концепцию: в каждом движении должно быть хоть немножечко "пи-пи"! "И снова "I": "I am the Walrus, I am the Eggman", - процитировал Битлов Эбби. "Е" - это значит: Everybody и Энергия", -заголосила подружка Джерри Нэнси. "Yippie!!! -заорали все хором". "Кто такой йиппи? Йиппи - это политический хиппи, йиппи - обдолбанный воин эпохи Водолея, хип, которому засветили по репе полицейской дубиной, йиппи - это хиппи, который отправляется в Чикаго!".28 Зачем надо было в Чикаго - речь впереди, а пока в апреле 68-го вся компания отправилась на подмогу Марку Радду в бунтующий Колумбийский университет. "Я относился к Марку, вспоминал Эбби, - как к младшему брату. У него совсем не было опыта, зато был природный инстинкт смутьяна и баламута".
Любая контркультура есть театр, рассчитанный на обывателя. Если бы цивилы не косились в ужасе - какой смысл был бы в тщательной продуманности небрежного прикида? Сколько
трепета было в моей душе девятиклассника, выряжавшегося в древнюю, наполовину истлевшую кожанку, найденную в отцовском хламе, бабушкину желтую панаму, дореволюционные круглые очки с синими стеклами, предмет зависти друзей (я казался себе в них вылитым Ленноном) и тщательно истерзанные индийские джинсы за пятнадцать рублей и босиком усаживался с приятелями на теплом ас¬фальте среди цветочных клумб вокруг похищенного из кабинета физики граммофона. Называлось это так: хип-парад. Эбби был в те годы куда начитанней меня и обосновывал свои костюмированные представления эстетикой любимого реформатора театра сюрреалиста Антонена Арто (о нем см. в номере Easy Rider с Джоплин на обложке статью П. Кротенко). "Для нас протест и театр естественно сочетались, - писал Хоффман. - Мы были уже изначально в бутафорских костюмах. Когда мы шли по 14-й стрит, мы были словно полуиндейцы в окружении чуждой нам культуры. Вся наша жизнь была сплошным театром - игра на флейте на углу улицы, аскание (panhandling), дефилирование по
улице, живые символы отчуждения... Мы ни у кого не заимствовали свой стиль. Как только мы поняли, что мир - театр и обратились к войне символов, прочее пошло само собой".29 "Политикой должны заниматься не политиканы, а актеры и художники, -продолжает Эбби. - Самая большая ошибка революций - это скука, когда ритуал заменяет игру...". "Йиппи были созданы, чтобы дурачить средства массовой информации", - говорил Эбби. Был придуман значок (на пурпурном фоне ярко-розовый клич: "Yippie!") и флаг: пятиконечная красная звезда и листик марихуаны на черном фоне. В марте 1968 года йиппи устроили пресс-конференцию в отеле "Американа", покуражившись всласть над журналистами. Сказано было примерно следующее (меня там не было, но я решил по-хоффмановски нахально собрать кусочки деклараций и интервью йиппи из книги "Revolution for the Hell of It" (1968):
На вопрос о невнятной и маловразумительной платформе "обновленных хиппи" Эбби отвечал без запинки: "Ясность - вовсе не наша цель. Наша цель Вот какая: сбить Всех е толку. Беспорядок и кутерьма, сумятица и сумбур разят цивилов наповал. Нас не понимают - и это замечательно: понимая нас, они бы нашли способ нас контролировать. Мы врем без зазрения - и тем мы сильнее репрессивного об¬щества, манипулирующего людь¬ми во всеоружии mass media. Нами нельзя манипулировать -ведь мы миф, который сам себя создал. Пускай нас изображают шалыми торчками с цветами в одной руке и бомбой в другой. Мы взрываем динамитом клетки головного мозга. Мы заставляем людей пережить перемены, во¬влекаем их в действо уличного театра - все равно, каким бы ни был их отклик. Черные и диггеры заодно. Diggersareniggers. Мы все стоим за уничтожение собст¬венности. Как построить новое общество, не располагая ни организацией, ни деньгами -ничем? Надо создать миф. Кто-то из журналистов обещал рас¬сказать правду о йиппи. Да лучше врите про нас - это нам все равно. Главное, чтобы йиппи и грядущая акция в Чикаго были как-то свя¬заны: это создаст миф о проти¬востоянии Жизни и Смерти. Мы любим искажение фактов - ведь это помогает создавать миф, а разве может миф быть прав¬доподобным? Газеты, пытающи¬еся быть объективными - это такое занудство! В итоге выходит еще дальше от ре¬альности (для Эбби единственная досто¬верная реальность -это миф, все прочее есть лишь груда ил¬люзий и предрассуд¬ков). Сравните живое и талантливое описание правой газеты ("Обтор-чавшиеся грязные бит¬ники, невменяемые сексуальные маньяки, вьетнамские агенты, эти так называемые йиппи", - какие яркие и проникновенные най¬дены слова, за душу берут!) с унылой тяго¬мотиной в либераль¬ной прессе: "Члены недавно образованной Международной молодежной партии" -тоска смертная!".
"Мы следуем дзэну: слова мы заменили действием по завету Лао-Цзы: "Делать - значит быть". Сперва надо разыграть спектакль - а репетировать можно и потом. Играйте в жизнь. Только действуя, можно чему-то научиться. Правил нет - есть только образы и представления. Только Истеблишмент сам себе кладет предел. По правилам живут одни цивилы. Мечта инженера-электронщика: "My goal in life is to make myself replaceable" - DOT-DOT-BEEP-BEEP!!! Доверьтесь собственным порывам".
Вопрос журналиста: "Кто из театрального мира повлиял на вас больше всех?" - "W.C. Fields, Ernie Kovacs, Che Guevara, Antonin Artaud, Alfred Hitchcock, Lenny Bruce31, марксистская братия, но больше всех -БИТЛЗ. Они создали идеальную схему бытия, всегда выходя за собственные рамки, их творчество - вечное самоотрицание, погребение себя предшествующих. БИТЛЗ - это трайб, включающий друзей, подруг, жен, это сообщество, образ жизни. Чтобы понять нашу новую культуру, начните сравнивать Фрэнка Синатру и БИТЛЗ.
"Если вам чему-то надо учиться - значит, вы в это никогда не врубитесь. Школа современного танца: Раз-Два-FREE!!! Наш враг - человек в униформе. Без нее все они - славные люди. Голые -все как братья. Вы когда-нибудь видели драку в сауне? Отсюда и наши прикиды - прикид отрицает униформу как символ механической культуры". "Мы -живой рекламный ролик, ожившее кино. Йиппи! У нас нет программы. Программа сделала бы наше движение бесплодным. Мы - воплощенное противоречие. На самом деле, я не могу этого объяснить. Да я этого и сам не понимаю".
"В конце концов, единственная революция в чистом виде - техническая. Это, однако, то же самое, что и революция в сознании". Тут Эбби, кажется,
заврался. А значит, и пресс-конференции конец.
В день святого Валентина, на праздник влюбленных, по телефонному справочнику наугад йиппи выбрали 3 тысячи адресов и разослали по ним бандерольки с набитыми марихуаной косяками, поздравлениями и припиской: и никакой химии и канцерогенов! Между прочим, финансировал это мероприятие не кто иной, как Джими Хендрикс.
"Если вам не нравятся новости по ТВ, создавайте свои собственные", - учил Эбби Хоффман. 500 йиппи с шариками и хлопушками устроили шумную пробежку от площади Вашингтона до Тайме Сквеар с криками: "Хип-хип-ура! Война закончилась!". Чего только не придумывал Эбби: чествование президента Джонсона с криками "Неу, hey, L-B-J, how many kids you killed today?", вручение Хуберту Хэмфри свиной головы на подносе, а во время собрания акционеров Доу кэмиклз, производившей напалм, йиппи выпустили в зал мышей. А сколько было задумано, но так и не осуществлено: среди лучших проектов Эбби -переоткрытие Америке высаживающимися с Желтой Субмарины йиппи.
В марте 1968 Джерри Рубин пишет в подпольной газете "Berkley Barb": "Я считаю, первым делом надо создать из йиппи бродячую труппу партизанского театра, гастролирующую по студенческим кемпусам с представлениями: сожжение книг, зачетных и экзаменационных ведомостей, журналов посещаемости, громящих аудитории, выпускающих наших братьев на волю из тюрьмы, которой стали университеты. Возможно, нас будут избивать и даже посадят, ведь физическое насилие - это последнее средство поддержать закон и порядок в учебных аудиториях. Ну что же - в любой тюряге мы сможем получить больше знаний, чем в университете".33 А бродячий проповедник-йиппи наставлял юношество: "Не слушайтесь родителей.
"Мы следуем дзэну: слова мы заменили действием по завету Лао-Цзы: "Делать - значит быть". Сперва надо разыграть спектакль - а репетировать можно и потом. Играйте в жизнь. Только действуя, можно чему-то научиться. Правил нет - есть только образы и представления. Только Истеблишмент сам себе кладет предел. По правилам живут одни цивилы. Мечта инженера-электронщика: "My goal in life is to make myself replaceable" - DOT-DOT-BEEP-BEEP!!! Доверьтесь собственным порывам".
Вопрос журналиста: "Кто из театрального мира повлиял на вас больше всех?" - "W.C. Fields, Ernie Kovacs, Che Guevara, Antonin Artaud, Alfred Hitchcock, Lenny Bruce31, марксистская братия, но больше всех -БИТЛЗ. Они создали идеальную схему бытия, всегда выходя за собственные рамки, их творчество - вечное самоотрицание, погребение себя предшествующих. БИТЛЗ - это трайб, включающий друзей, подруг, жен, это сообщество, образ жизни. Чтобы понять нашу новую культуру, начните сравнивать Фрэнка Синатру и БИТЛЗ.
"Если вам чему-то надо учиться - значит, вы в это никогда не врубитесь. Школа современного танца: Раз-Два-FREE!!! Наш враг - человек в униформе. Без нее все они - славные люди. Голые -все как братья. Вы когда-нибудь видели драку в сауне? Отсюда и наши прикиды - прикид отрицает униформу как символ механической культуры". "Мы -живой рекламный ролик, ожившее кино. Йиппи! У нас нет программы. Программа сделала бы наше движение бесплодным. Мы - воплощенное противоречие. На самом деле, я не могу этого объяснить. Да я этого и сам не понимаю".
"В конце концов, единственная революция в чистом виде - техническая. Это, однако, то же самое, что и революция в сознании". Тут Эбби, кажется,
заврался. А значит, и пресс-конференции конец.
В день святого Валентина, на праздник влюбленных, по телефонному справочнику наугад йиппи выбрали 3 тысячи адресов и разослали по ним бандерольки с набитыми марихуаной косяками, поздравлениями и припиской: и никакой химии и канцерогенов! Между прочим, финансировал это мероприятие не кто иной, как Джими Хендрикс.
"Если вам не нравятся новости по ТВ, создавайте свои собственные", - учил Эбби Хоффман. 500 йиппи с шариками и хлопушками устроили шумную пробежку от площади Вашингтона до Тайме Сквеар с криками: "Хип-хип-ура! Война закончилась!". Чего только не придумывал Эбби: чествование президента Джонсона с криками "Неу, hey, L-B-J, how many kids you killed today?", вручение Хуберту Хэмфри свиной головы на подносе, а во время собрания акционеров Доу кэмиклз, производившей напалм, йиппи выпустили в зал мышей. А сколько было задумано, но так и не осуществлено: среди лучших проектов Эбби -переоткрытие Америке высаживающимися с Желтой Субмарины йиппи.
В марте 1968 Джерри Рубин пишет в подпольной газете "Berkley Barb": "Я считаю, первым делом надо создать из йиппи бродячую труппу партизанского театра, гастролирующую по студенческим кемпусам с представлениями: сожжение книг, зачетных и экзаменационных ведомостей, журналов посещаемости, громящих аудитории, выпускающих наших братьев на волю из тюрьмы, которой стали университеты. Возможно, нас будут избивать и даже посадят, ведь физическое насилие - это последнее средство поддержать закон и порядок в учебных аудиториях. Ну что же - в любой тюряге мы сможем получить больше знаний, чем в университете".33 А бродячий проповедник-йиппи наставлял юношество: "Не слушайтесь родителей.
Сожгите свои деньги...Все наши общественные институты - это иллюзорные порождения человеческого сознания. Ниспровергайте семью, церковь, Вселенную, города, экономику...Надо, чтобы пришло новое поколение: взбалмошное, сумасбродное, безрассудное, сексуальное, неистовое, свободное от религии, ребячливое и полоумное. Это пипл, сжигающий призывные повестки, школьные аттестаты и дипломы колледжей".34 От слов - к делу. В апреле 1969 Джерри Рубину запретили выступать перед студентами Калифорнийского университета в благоухающем туалетным мылом городе Санта-Барбара. Обиженные произволом ректората студенты недолго думая подпалили здание университета, в стычке с полицией один из поджигателей был убит, четверо ранены. "Больше миндальничать с волосатиками не будем!" - подытожил тогдашний губернатор Калифорнии Рональд Рейган. А Эбби и Джерри только того и надо было: апатия властей их раздражала. Через неделю в другом кемпусе Калифорнийского университета, славном бузо¬терскими традициями Беркли, подпольная газета "Berkley Barb" потребовала превратить 3 акра принадлежащей университету земли в Народный парк - чтобы шатающимся по Калифорнии хиппам-перекати-поле было где тусоваться и безмятежно кайфовать в безопасности от полиции. На пустыре посадили цветы и деревья, соорудили песочницу -все как надо. Но 15 мая ректор Роджер Хейнс послал бульдозеры и 250 полицейских с наказом прекратить безобразие (а надо сказать, что по американским понятиям вторжение полиции на территорию самоуправляемого университета дело неслыханное). 75 мирно дремавших на травке хиппов выгнали взашей, травку вытоптали, а нехорошее место обнесли оградой. Сбежалось тысячи две студентов, полиция стреляла дробью, в ответ летели камни. После трехчасовой свалки 60 студентов были ранены, один прохожий был убит. На три дня Беркли оказался в руках студентов. Рейган ввел в кемпус 2 тысячи гвардейцев... Примечательно, что в 1984 году на этом месте разбили-таки парк.
9 мая 1970 года Анита и Эбби перед 30-тысячным антивоенным митингом устроили ритуал "электронного вуду": бормоча заклинания, разбили телевизор, с экрана которого Никсон объявлял о вводе американских войск в Камбоджу. Не знаю, удалось ли супругам совладать со злыми духами,-Никсон ведь хотел одного - не допустить к власти Пол Пота и "Красных кхмеров". Зло на то и зло, что обнаруживает себя всегда лишь задним числом. Заблуждения гуманистов и пацифистов причудливы и даже чудовищны: один из самых блестящих интеллектуалов Америки Наум Хомски (в культурной жизни Америки он одно время даже играл скучную роль "совести левой интеллигенции") едва ли не до падения Пол-Пота защищал "красных кхмеров" от "клеветы". По крайней мере, то, что где-то - в Камбодже или Чечне - творятся злодеяния, не оправдывает тех, кто влезает туда, чтобы их прекратить, и творит новые злодеяния. Задним
числом можно задуматься - а не была ли победа Вьетконга трагедией вьетнамского народа? Но это не снижает моральной правоты антивоенного движения Америки Шестидесятых. По крайней мере, у Америки Эбби Хоффмана и Боба Дилана есть моральное оправдание перед Вьетнамом - но кто оправдает нас перед афганцами или чеченцами?
В ответ на вторжение США в Камбоджу 400 йиппи устроили вторжение в США со стороны канадской границы, напали на r.Blair, забрасывали витрины бутылками с краской, делали вид, что угрожают жителям. Это не было дурачеством. Мудрость ритуала хоть как-то искупает идиотизм сильных мира сего. Мы не успели очиститься. Кармическое возмездие вломилось в наш дом не в образе хайрастого скомороха, а в мрачном обличьи Басаева и Радуева.
Самой выдающейся акцией йиппи стало проведение 25-30 августа 1968 года Праздника Жизни в Чикаго - альтернативы проходившему в этой, как называл ее Хоффман, "промышленной столицы Нации Свиней", пред¬выборному съезду демократической партии.
Уже вскоре после осады Пентагона Рубин писал в Village Voice: "Итак, увидимся в августе в Чикаго на национальном съезде Демократической партии. Берите с собой травку, делегатские мандаты, дымовые шашки, хипповые прикиды, шарики с краской цвета крови, чтобы бросаться - ну и всякие такие штучки. И не забудьте шлемы для игры в американский футбол".35 16 января 1968 информационное агентство андеграунда Liberation News Service распространило манифест йиппи и объявило о предстоящем в Чикаго Фестивале Жизни в противовес официальному съезду демократов -"Конгрессу смерти": "Дух перемен охватил Америку. Новое врывается в музыку, поэзию, танцы, газеты, кино, празднества, магию, политику, театр и уклад жизни. Все новые трайбы стекутся в Чикаго. Мы ждем всех с открытым сердцем. Мы будет делиться всем бесплатно. Берите с собой одеяла, палатки, призывные карточки (разумеется, чтобы сжечь - Эбби свою уже сжег перед фотокамерами. - Н.С.), краску, чтобы расписывать тела, молочко от бешеной коровки мистера Лири, еду, чтобы поделиться с ближним, музыку, ощущение радости. Угрозы Линдона Джонсона, мэра Дэйли и Эдгара Фрико не остановят нас. Мы идем! Мы идем со всех концов света! Америка духовно больна: она страдает от насилия и духовного распада, она опасно подсела на напалме. Мы требуем Политики Экстаза! Мы -нежная пыльца, из которой родится новая, кайфовая Америка. Мы создадим нашу собственную реальность. Мы - это свободная Америка. И мы не приемлем фальшивое представление на подмостках Съезда Смерти....DO IT!".36
Манифест подписали 25 человек ("художники, писатели и музыканты"), в том числе КАНТРИ ДЖО И РЫБКА, THE FUGS, Аллен Гинсберг, Фил Оке, театр "Хлеб и Куклы" и братия йиппи.
Отправляясь в Чикаго, йиппи разработали программу из 18 пунктов. Вот ее краткий пересказ:
9 мая 1970 года Анита и Эбби перед 30-тысячным антивоенным митингом устроили ритуал "электронного вуду": бормоча заклинания, разбили телевизор, с экрана которого Никсон объявлял о вводе американских войск в Камбоджу. Не знаю, удалось ли супругам совладать со злыми духами,-Никсон ведь хотел одного - не допустить к власти Пол Пота и "Красных кхмеров". Зло на то и зло, что обнаруживает себя всегда лишь задним числом. Заблуждения гуманистов и пацифистов причудливы и даже чудовищны: один из самых блестящих интеллектуалов Америки Наум Хомски (в культурной жизни Америки он одно время даже играл скучную роль "совести левой интеллигенции") едва ли не до падения Пол-Пота защищал "красных кхмеров" от "клеветы". По крайней мере, то, что где-то - в Камбодже или Чечне - творятся злодеяния, не оправдывает тех, кто влезает туда, чтобы их прекратить, и творит новые злодеяния. Задним
числом можно задуматься - а не была ли победа Вьетконга трагедией вьетнамского народа? Но это не снижает моральной правоты антивоенного движения Америки Шестидесятых. По крайней мере, у Америки Эбби Хоффмана и Боба Дилана есть моральное оправдание перед Вьетнамом - но кто оправдает нас перед афганцами или чеченцами?
В ответ на вторжение США в Камбоджу 400 йиппи устроили вторжение в США со стороны канадской границы, напали на r.Blair, забрасывали витрины бутылками с краской, делали вид, что угрожают жителям. Это не было дурачеством. Мудрость ритуала хоть как-то искупает идиотизм сильных мира сего. Мы не успели очиститься. Кармическое возмездие вломилось в наш дом не в образе хайрастого скомороха, а в мрачном обличьи Басаева и Радуева.
Самой выдающейся акцией йиппи стало проведение 25-30 августа 1968 года Праздника Жизни в Чикаго - альтернативы проходившему в этой, как называл ее Хоффман, "промышленной столицы Нации Свиней", пред¬выборному съезду демократической партии.
Уже вскоре после осады Пентагона Рубин писал в Village Voice: "Итак, увидимся в августе в Чикаго на национальном съезде Демократической партии. Берите с собой травку, делегатские мандаты, дымовые шашки, хипповые прикиды, шарики с краской цвета крови, чтобы бросаться - ну и всякие такие штучки. И не забудьте шлемы для игры в американский футбол".35 16 января 1968 информационное агентство андеграунда Liberation News Service распространило манифест йиппи и объявило о предстоящем в Чикаго Фестивале Жизни в противовес официальному съезду демократов -"Конгрессу смерти": "Дух перемен охватил Америку. Новое врывается в музыку, поэзию, танцы, газеты, кино, празднества, магию, политику, театр и уклад жизни. Все новые трайбы стекутся в Чикаго. Мы ждем всех с открытым сердцем. Мы будет делиться всем бесплатно. Берите с собой одеяла, палатки, призывные карточки (разумеется, чтобы сжечь - Эбби свою уже сжег перед фотокамерами. - Н.С.), краску, чтобы расписывать тела, молочко от бешеной коровки мистера Лири, еду, чтобы поделиться с ближним, музыку, ощущение радости. Угрозы Линдона Джонсона, мэра Дэйли и Эдгара Фрико не остановят нас. Мы идем! Мы идем со всех концов света! Америка духовно больна: она страдает от насилия и духовного распада, она опасно подсела на напалме. Мы требуем Политики Экстаза! Мы -нежная пыльца, из которой родится новая, кайфовая Америка. Мы создадим нашу собственную реальность. Мы - это свободная Америка. И мы не приемлем фальшивое представление на подмостках Съезда Смерти....DO IT!".36
Манифест подписали 25 человек ("художники, писатели и музыканты"), в том числе КАНТРИ ДЖО И РЫБКА, THE FUGS, Аллен Гинсберг, Фил Оке, театр "Хлеб и Куклы" и братия йиппи.
Отправляясь в Чикаго, йиппи разработали программу из 18 пунктов. Вот ее краткий пересказ:
1. Прекратить Войну, ликвидировать Военную
промышленность и отказаться от культурного империализма
во внешней политике. Отменить воинскую обязанность и
вывести военные базы из-за границы.
2. Свободу Хью Ньютону и другим Черным Пантерам.
Общественное самоуправление в черных гетто. Прекратить
культурную дискриминацию меньшинств.
3. Легализация марихуаны и других психоделиков.
Освободить всех, кто сидит по этой статье.
4. Тюрьмы должны служить не для наказания, а для
реабилитации.
5. Отменить все законы против преступлений, в
которых нет жертв (очевидно, опять же имелись в виду
статьи о хранении и употреблении).
6. Полное запрещение оружия и всеобщее обязательное
разоружение всех, начиная с полиции.
7. Отмена денег, платы за жилье, транспорт, питание,
(разевание, одежду, медобслуживание, пользование туалетами.
8. Полная занятость при заботе о том, чтобы всю
черную и монотонную работу делали машины. Людям - только
творческую работу.
9. Охрана окружающей среды.
10. Экологическая программа в духе Романа Суслова: из
больших городов надо переселяться в коммуны на лоне природы.
11. Свободное право на аборты.
12. Реформа образования: вся власть студентам,
шуденты сами определяют программу и выбирают предметы.
13. Свободные и независимые средства массовой
информации. Развитие кабельного ТВ и альтернативных
каналов, чтобы каЖдый мог выбрать канал по своему вкусу.
14. Отмена цензуры: „Нас тошнит от общества, без
колебаний показывающего сцены насилия, но отказывающего
показать совокупляющуюся парочку".
15. „Мы полагаем, что люди должны заниматься
любовью все время, когда и с кем им захочется. Это - не
программное требование, а простое признание реальности
вокруг нас".
16. Политическая система долЖна отвечать нуждам
всех, независимо от возраста, пола и расы. Регулярные
референдумы по всем вопросам по ТВ или телефонной сети.
Децентрализация власти: создание множества коммун (tribes),
чтобы каждый мог выбирать себе сообщество по душе.
17. Поощрение искусства и развитие творческих
способностей. Каждый должен стать художником.
18. Восемнадцатый пункт свободен: каЖдый моЖет
вписать сюда, что хочет.
И таи, йиппи, это хиппи, отправляющийся на Праздник жизни в Чикаго...
Литература:
1 Stein D.L. Living the Revolution: the Yippies in Chicago. - Indianapolis, etc.: Bobbs-Merill
Co, 1969, p.5.
2 Foss D. Freak Culture. Life-Style and Politics. - N.Y.: New Critics, 1972, p.194
3 Подобно нашим олдовым и пионерам, у американских хиппов были гуру novices и
teenyboppers, хотя и без совкового оттенка армейской дедовщины.
4 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok
Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.402
5 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman, p.402
6 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.379
промышленность и отказаться от культурного империализма
во внешней политике. Отменить воинскую обязанность и
вывести военные базы из-за границы.
2. Свободу Хью Ньютону и другим Черным Пантерам.
Общественное самоуправление в черных гетто. Прекратить
культурную дискриминацию меньшинств.
3. Легализация марихуаны и других психоделиков.
Освободить всех, кто сидит по этой статье.
4. Тюрьмы должны служить не для наказания, а для
реабилитации.
5. Отменить все законы против преступлений, в
которых нет жертв (очевидно, опять же имелись в виду
статьи о хранении и употреблении).
6. Полное запрещение оружия и всеобщее обязательное
разоружение всех, начиная с полиции.
7. Отмена денег, платы за жилье, транспорт, питание,
(разевание, одежду, медобслуживание, пользование туалетами.
8. Полная занятость при заботе о том, чтобы всю
черную и монотонную работу делали машины. Людям - только
творческую работу.
9. Охрана окружающей среды.
10. Экологическая программа в духе Романа Суслова: из
больших городов надо переселяться в коммуны на лоне природы.
11. Свободное право на аборты.
12. Реформа образования: вся власть студентам,
шуденты сами определяют программу и выбирают предметы.
13. Свободные и независимые средства массовой
информации. Развитие кабельного ТВ и альтернативных
каналов, чтобы каЖдый мог выбрать канал по своему вкусу.
14. Отмена цензуры: „Нас тошнит от общества, без
колебаний показывающего сцены насилия, но отказывающего
показать совокупляющуюся парочку".
15. „Мы полагаем, что люди должны заниматься
любовью все время, когда и с кем им захочется. Это - не
программное требование, а простое признание реальности
вокруг нас".
16. Политическая система долЖна отвечать нуждам
всех, независимо от возраста, пола и расы. Регулярные
референдумы по всем вопросам по ТВ или телефонной сети.
Децентрализация власти: создание множества коммун (tribes),
чтобы каждый мог выбирать себе сообщество по душе.
17. Поощрение искусства и развитие творческих
способностей. Каждый должен стать художником.
18. Восемнадцатый пункт свободен: каЖдый моЖет
вписать сюда, что хочет.
И таи, йиппи, это хиппи, отправляющийся на Праздник жизни в Чикаго...
Литература:
1 Stein D.L. Living the Revolution: the Yippies in Chicago. - Indianapolis, etc.: Bobbs-Merill
Co, 1969, p.5.
2 Foss D. Freak Culture. Life-Style and Politics. - N.Y.: New Critics, 1972, p.194
3 Подобно нашим олдовым и пионерам, у американских хиппов были гуру novices и
teenyboppers, хотя и без совкового оттенка армейской дедовщины.
4 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok
Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.402
5 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman, p.402
6 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.379
7 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture, p. 124
8 Дело было до появления гранжа (панк-рок - это все-таки не совсем песни). Боюсь, появление у "племени молодого" собственных песен вряд ли порадовало бы Эбби: кому нужен новый Дилан? Когда моя дочь, которой я тщетно прививал любовь к "старому доброму року", в четырнадцать лет оборудовала подвал под "репетиционную базу" своей гранж-группы с напыщенным названием "Stone Dead" и стала день и ночь слушать одну "Нирвану", - при всей моей приязни к Кобейну, мне стало не по себе. Я понял, что завораживает ее в этом истошном и злом гипнотическом саунде: отторжение и презрение к нелепым непутевым родителям, млеющим от блеяния древних квартетов и расписавших кухню пасификами, бабочками и цветочками. "Маленькая девочка со взглядом волчицы..."
9 Такая вот закономерность: фамильярное обращение с Традицией подразумевает приобщенность и понимание, а пиетет - тайную стыдливую робость урлы перед многотомием неведомых фолиантов с золотыми обрезами. "Сами вы, сопляки, посторонитесь!" - взорвался когда-то один из моих педагогов, спросивший нас, о чем это они там поют. Тридцать лет спустя все это стало иконой в сусальном окладе. Приложение к "Комсомолке" недавно поведала о том, что Билл Хейли - автор бессмертной песни "Рок вокруг Бетховена"(!?). Отсюда следует, что "Rock around the clock" уже занесен в поминальник культуры где-то между Скрябиным и Шенбергом: можешь не знать, но обязан благоговеть. Будь Леннон жив сегодня и будь ему двадцать, вряд ли бы он слушал "Битлз". " 10 Hoffman A. Woodstock Nation. Talk-Rock Album. - NY.: Random House, 1969, pp.10,13
11 Ibid., p.29
12 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.2.
13 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.13
14 Good S. Affluent Revolutionaries. A portrait of the New Left. - NY.: Fr. Watts, 1974., p.13.
15 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.WO.
16 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.93
17 Интересно, что мэр Нью-Йорка Линдсей одно время носился с идеей приспособить
хиппов постарше для опеки над совсем юными и несмышлеными подростками,
ушедшими из дома в полный опасности огромный город. Эбби, у которого уже был
опыт "организатора-общественника'' в гетто Уорчестера, даже полтора месяца числился
сотрудником социальной службы Нью-Йорка и помогал малолетним бродягам не
умереть от голода и холода.
18 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok
Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.383
19 Немного вольный перевод, передающий ускользающий при дословном переводе
смысл: у Синклера "our economy"
20 Что и случилось во времена Димы Маликова.
21 Hoffman A Soon to Be a Major Motion Picture, p. 94
22 Abbie and Anita Hoffman. To america With Love: Letters from the Underground. - N.Y.:
Stonehili РЫ., 1976, pp.72-73. В названии нет ошибки: америка - так Эбби и Анита назвали
сына, но слово это Эбби писал с маленькой буквы. Джерри, кстати, пустил моду писать
на немецкий манер: Amerika, имея в виду "фашисткую сущность репрессивного
общества".
23 Имелись в виду не «Пожиратели»: так целомудренно книжная цензура начала
шестидесятых заменяла слово fuck.
24 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture., p.135-136.
25 Хиппи быстро успели стать забавной достопримечетельностью для развлечения
туристов, вроде сидящего на кавказской скале отца Федора или страусов в заповеднике
Аскания Нова. Расторопные экскурсоводы организовали автобусные экскурсии к местам
обитания диковинных и безобидных созданий. Хиппи пытались бороться: показывали
туристам зеркала: "Тащитесь от себя!", сами арендовали автобус и, высадившись в
фешенебельном районе, с картинным изумлением и восторгом показывали друг другу
пальцем на обитавших в особнячках "экзотических оригиналов". Но все уже было
напрасно: Америка проглотила бунтарей, не поперхнувшись, и даже постаралась хоть-
как-то приспособить к делу: к туристическому бизнесу. Советский режим был в этом
отношении тупее и даже безобидные чудачества давил и истреблял: оттого-то долго и
не протянул, истощив свои силы.
26 SUohn J. Countdown to Chaos. Chicago, August 1968: Turning Point in American Poli¬
tics. - L.A.: Nash РЫ., 1969, p.24
27 Stein D.L. Living the Revolution, p.6
8 Дело было до появления гранжа (панк-рок - это все-таки не совсем песни). Боюсь, появление у "племени молодого" собственных песен вряд ли порадовало бы Эбби: кому нужен новый Дилан? Когда моя дочь, которой я тщетно прививал любовь к "старому доброму року", в четырнадцать лет оборудовала подвал под "репетиционную базу" своей гранж-группы с напыщенным названием "Stone Dead" и стала день и ночь слушать одну "Нирвану", - при всей моей приязни к Кобейну, мне стало не по себе. Я понял, что завораживает ее в этом истошном и злом гипнотическом саунде: отторжение и презрение к нелепым непутевым родителям, млеющим от блеяния древних квартетов и расписавших кухню пасификами, бабочками и цветочками. "Маленькая девочка со взглядом волчицы..."
9 Такая вот закономерность: фамильярное обращение с Традицией подразумевает приобщенность и понимание, а пиетет - тайную стыдливую робость урлы перед многотомием неведомых фолиантов с золотыми обрезами. "Сами вы, сопляки, посторонитесь!" - взорвался когда-то один из моих педагогов, спросивший нас, о чем это они там поют. Тридцать лет спустя все это стало иконой в сусальном окладе. Приложение к "Комсомолке" недавно поведала о том, что Билл Хейли - автор бессмертной песни "Рок вокруг Бетховена"(!?). Отсюда следует, что "Rock around the clock" уже занесен в поминальник культуры где-то между Скрябиным и Шенбергом: можешь не знать, но обязан благоговеть. Будь Леннон жив сегодня и будь ему двадцать, вряд ли бы он слушал "Битлз". " 10 Hoffman A. Woodstock Nation. Talk-Rock Album. - NY.: Random House, 1969, pp.10,13
11 Ibid., p.29
12 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.2.
13 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.13
14 Good S. Affluent Revolutionaries. A portrait of the New Left. - NY.: Fr. Watts, 1974., p.13.
15 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.WO.
16 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture. - N.Y.: G.P.Putnams, 1980, p.93
17 Интересно, что мэр Нью-Йорка Линдсей одно время носился с идеей приспособить
хиппов постарше для опеки над совсем юными и несмышлеными подростками,
ушедшими из дома в полный опасности огромный город. Эбби, у которого уже был
опыт "организатора-общественника'' в гетто Уорчестера, даже полтора месяца числился
сотрудником социальной службы Нью-Йорка и помогал малолетним бродягам не
умереть от голода и холода.
18 Hoffman A. The best of Abbie Hoffman: Selections from Revolution for the hell of it, Woodstok
Nation, Steal this book, and new writings. - N.Y., Four walls eight windows, 1989, p.383
19 Немного вольный перевод, передающий ускользающий при дословном переводе
смысл: у Синклера "our economy"
20 Что и случилось во времена Димы Маликова.
21 Hoffman A Soon to Be a Major Motion Picture, p. 94
22 Abbie and Anita Hoffman. To america With Love: Letters from the Underground. - N.Y.:
Stonehili РЫ., 1976, pp.72-73. В названии нет ошибки: америка - так Эбби и Анита назвали
сына, но слово это Эбби писал с маленькой буквы. Джерри, кстати, пустил моду писать
на немецкий манер: Amerika, имея в виду "фашисткую сущность репрессивного
общества".
23 Имелись в виду не «Пожиратели»: так целомудренно книжная цензура начала
шестидесятых заменяла слово fuck.
24 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture., p.135-136.
25 Хиппи быстро успели стать забавной достопримечетельностью для развлечения
туристов, вроде сидящего на кавказской скале отца Федора или страусов в заповеднике
Аскания Нова. Расторопные экскурсоводы организовали автобусные экскурсии к местам
обитания диковинных и безобидных созданий. Хиппи пытались бороться: показывали
туристам зеркала: "Тащитесь от себя!", сами арендовали автобус и, высадившись в
фешенебельном районе, с картинным изумлением и восторгом показывали друг другу
пальцем на обитавших в особнячках "экзотических оригиналов". Но все уже было
напрасно: Америка проглотила бунтарей, не поперхнувшись, и даже постаралась хоть-
как-то приспособить к делу: к туристическому бизнесу. Советский режим был в этом
отношении тупее и даже безобидные чудачества давил и истреблял: оттого-то долго и
не протянул, истощив свои силы.
26 SUohn J. Countdown to Chaos. Chicago, August 1968: Turning Point in American Poli¬
tics. - L.A.: Nash РЫ., 1969, p.24
27 Stein D.L. Living the Revolution, p.6
28 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture.,p.137
29 Hoffman A. Soon to Be a Major Motion Picture.,p.1O2, 104
30 Эбби любил мифологизацию скучной повседневности, и даже подумывал издавать газету "Нью-йоркская Неправда" (The New York Liar). Одна лишь фантазия никогда не лжет. Попутно замечу и я: величайшее открытие исторической науки последних десятилетий в том, что приземленные и малодостоверные факты вводят в заблуждение, а правду о мире передает лишь отражение так называемой реальности в восприятии людей. Об эпохе лучше судить не по лживым описям и отчетам, а по слухам, сплетням, анекдотам и суевериям. Легендарный концерт "Битлз" в советском аэропорту в тысячу раз правдивее, чем малодостоверные всесоюзные гастроли ВИА "Верасы" (да полно -были ли они на самом-то деле? Сам я на подобных зрелищных мероприятиях ни разу не бывал, зато Битлов - да, как сейчас помню, с утра до вечера слушал. "Машина времени" тоже, помню, была - куда потом девалась, неизвестно). Кто-кто, а Эбби в этом толк понимал.
31 Известный комик, о жизни которого Боб Фосс снял замечательный фильм. Ленни Брюс поставил Америку на уши и шокировал публику тем, что вместо невинного зубоскальства говорил о самых табуированных темах тогдашней Америки, неожиданно сбивался на мати и издевался над представлениями публики о границахдоэволенного. Ленни Брюсу Эбби Хоффман посвятил "Нацию Вудстока"
32 Для меня большим сюрпризом было увидеть прилизанного аккуратненького Боба
Дилана, выступающего на юбилее Синатры. Не помню, был ли там Харрисон - вполне
могло статься. Жаль, Сид Вишес не дожил - его бы тоже пригласили спеть "My Way".
Это отнюдь не печально. Наоборот - это капитуляция Фрэнка. Культуре всегда
необходимо внешнее пространство, ей надо вести вечную экспансию за счет вторжения
хаотического буйства в мир симметрии и гармонии. Гармония живет за счет постоянной
подпитки вторгающимся хаосом - и они сливаются в новую гармонию, а извне уже
напирает новая волна хаоса, но кто кого при этом "одолел" или "поглотил" - вопрос
идиотский, простительный лишь тем, кто плохо понимает, откуда дети берутся. Меня
тошнит от старины Фрэнка так же, как юного нигилиста от сладкоголосого Маккартни -
но без них жизнь оскудела бы и скукожилась.
33 Цит.по: Archer J. The incredible sixties. The stormy years that changed America. - San
Diego, etc.: Harcourt Brace Jovanovich РЫ., 1986, p.61.
34 Ibid., p.64-65.
35 Цит.по: St.John J. Countdown to Chaos. Chicago, August 1968: Turning Point in Ameri¬
can Politics. - L.A.: Nash РЫ., 1969, p.25
36 Stein D.L. Living the Revolution, p.6
37 Тема крайне щепетильная и щекотливая, но замечу попутно одно: государству трудно
будет убедить подсевших на дурь в Афгане и Чечне инвалидов бездарных боен, что
оно бдит за травкой, охраняя их здоровье. Йиппи ходили на демонстрации с плакатиком:
"Война вредит здоровью детей и других живых существ".
38 Stein D.L. Living the Revolution, p.35-36
__________________________________________________________________________
Статья отсканирована Beatle John'ом из журнала "Забриски Rider
1960s.ru
30 Эбби любил мифологизацию скучной повседневности, и даже подумывал издавать газету "Нью-йоркская Неправда" (The New York Liar). Одна лишь фантазия никогда не лжет. Попутно замечу и я: величайшее открытие исторической науки последних десятилетий в том, что приземленные и малодостоверные факты вводят в заблуждение, а правду о мире передает лишь отражение так называемой реальности в восприятии людей. Об эпохе лучше судить не по лживым описям и отчетам, а по слухам, сплетням, анекдотам и суевериям. Легендарный концерт "Битлз" в советском аэропорту в тысячу раз правдивее, чем малодостоверные всесоюзные гастроли ВИА "Верасы" (да полно -были ли они на самом-то деле? Сам я на подобных зрелищных мероприятиях ни разу не бывал, зато Битлов - да, как сейчас помню, с утра до вечера слушал. "Машина времени" тоже, помню, была - куда потом девалась, неизвестно). Кто-кто, а Эбби в этом толк понимал.
31 Известный комик, о жизни которого Боб Фосс снял замечательный фильм. Ленни Брюс поставил Америку на уши и шокировал публику тем, что вместо невинного зубоскальства говорил о самых табуированных темах тогдашней Америки, неожиданно сбивался на мати и издевался над представлениями публики о границахдоэволенного. Ленни Брюсу Эбби Хоффман посвятил "Нацию Вудстока"
32 Для меня большим сюрпризом было увидеть прилизанного аккуратненького Боба
Дилана, выступающего на юбилее Синатры. Не помню, был ли там Харрисон - вполне
могло статься. Жаль, Сид Вишес не дожил - его бы тоже пригласили спеть "My Way".
Это отнюдь не печально. Наоборот - это капитуляция Фрэнка. Культуре всегда
необходимо внешнее пространство, ей надо вести вечную экспансию за счет вторжения
хаотического буйства в мир симметрии и гармонии. Гармония живет за счет постоянной
подпитки вторгающимся хаосом - и они сливаются в новую гармонию, а извне уже
напирает новая волна хаоса, но кто кого при этом "одолел" или "поглотил" - вопрос
идиотский, простительный лишь тем, кто плохо понимает, откуда дети берутся. Меня
тошнит от старины Фрэнка так же, как юного нигилиста от сладкоголосого Маккартни -
но без них жизнь оскудела бы и скукожилась.
33 Цит.по: Archer J. The incredible sixties. The stormy years that changed America. - San
Diego, etc.: Harcourt Brace Jovanovich РЫ., 1986, p.61.
34 Ibid., p.64-65.
35 Цит.по: St.John J. Countdown to Chaos. Chicago, August 1968: Turning Point in Ameri¬
can Politics. - L.A.: Nash РЫ., 1969, p.25
36 Stein D.L. Living the Revolution, p.6
37 Тема крайне щепетильная и щекотливая, но замечу попутно одно: государству трудно
будет убедить подсевших на дурь в Афгане и Чечне инвалидов бездарных боен, что
оно бдит за травкой, охраняя их здоровье. Йиппи ходили на демонстрации с плакатиком:
"Война вредит здоровью детей и других живых существ".
38 Stein D.L. Living the Revolution, p.35-36
__________________________________________________________________________
Статья отсканирована Beatle John'ом из журнала "Забриски Rider
1960s.ru